Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

01.07.2016

Вся жизнь – по велению сердца

Удивительная судьба «Робинзона из Могилева» забросила его на тропический архипелаг, где он… взял, да и стал президентом страны!

ЗАХОЛУСТНЫЙ ФАНТАЗЕР

Жизнь легендарного белоруса Николая Судзиловского настолько преисполнена невероятных приключений, что, наверное, многие воскликнут, прочитав его биографию: «Мне бы так!» Но, конечно, далеко не всем выпадает столь увлекательная и долгая Одиссея, как могилевскому пареньку из обедневшей дворянской семьи. И, наверное, для того, чтобы прожить такую замысловатую историю своей жизни, человеку надо изначально ей соответствовать. Проще говоря – самим складом души и характера заслужить свою звездную участь, завидную для многих. И Николай Константинович Судзиловский, безусловно, был одним из самых ярких, незаурядных представителей эпохи второй половины XIX – первой трети ХХ столетий.

Его ранние годы прошли буднично, и ничто не сулило Николаю каких-то бурных перемен, участия в исторических событиях. Он родился в конце 1850 года в Могилеве, в семье незаметного чиновника губернского уровня. Поместье Судзиловских – сельцо Судзилы и деревенька Фастово Мстиславского уезда – практически не приносило дохода, и отец, чтобы как-то прокормить жену и восьмерых детей, тянул лямку провинциального секретаря судебной палаты.

Как старший ребенок, Николай с самых малых лет с утра до вечера помогал матери по хозяйству: денег на прислугу у Константина Степановича не было. Три младших брата и четыре сестры смотрели на Николая как на главную надежду семьи: мальчик любил науки и ночами просиживал за учебниками. А еще он успевал помогать отцу в его секретарской работе.

Наверное, раннее знакомство с судебной практикой и судопроизводством и побудило Николая поступить в 1868 году на юридический факультет Петербургского университета. Впрочем, еще до этого, в гимназические годы, Судзиловский уже начал задумываться над такими понятиями, как «суд» и «справедливость». Всегда ли в жизни они совпадают, означают одно и то же?

Да нет, далеко не всегда… К такому выводу Николай Судзиловский стал все чаще и чаще приходить, читая произведения своих «подлинных учителей» - так юноша именовал Чернышевского, Добролюбова, Писарева и Герцена. И юноша внутренне был солидарен с теми, кто посвятил свою жизнь поиску правды и борьбе за справедливость. А таких в 60-70 годы XIX века были великое множество среди российского студенчества.

Далеко не всегда это были те, кто желал во что бы то ни стало разрушить до основания тогдашнее общество, затеять гражданскую смуту, чтобы оставить свой след на скрижалях истории или взойти на политический Олимп. Конечно, среди российских вольнодумцев эпохи великих реформ вызревали и будущие «бомбисты», и «экспроприаторы»… Но значительную часть той молодежи, что увлеклась ветром перемен, составляли просто-напросто честные, чистые сердцем юноши и девушки – образованные, интеллигентные, морально здоровые.

Такие, как вчерашний могилевский школяр Николай Судзиловский. Чувство повышенной личной ответственности за судьбы окружающих людей, за судьбу и процветание своего Отечества было привито ему отцом и не вытравилось вплоть до самой смерти. Все, что этот человек делал в своей жизни, было продиктовано только зовом сердца, а звало оно его к царству всеобщей справедливости и счастья. Никогда и ни при каких обстоятельствах Николай Судзиловский не руководствовался соображениями личной выгоды, ни разу не совершил осознанную подлость или предательство.

ЗА ДИПЛОМОМ – ПО ЕВРОПАМ

Так вышло, что уже на первом курсе Петербургского юрфака Николай попал в круговерть студенческих волнений. Они с новой силой вспыхнули как раз в 1868 году, когда Судзиловский только-только надел форменную университетскую тужурку. Учащаяся молодежь Питера была возмущена появлением новых правил, изданных печально известным III Отделением – так называемой «охранкой». Студентов ставили под усиленный контроль и надзор со стороны полиции.

И первокурсник Судзиловский быстро становится «своим» среди главных студенческих авторитетов Петербурга: вместе со старшекурсниками и выпускниками организует сходки, участвует в составлении письменных требований к правительству… Очевидно, уже в те ранние годы у Николая Константиновича проявился его недюжинный талант оратора, способного увлечь за собой многих. Сам Судзиловский объяснял наличие у себя такого дара не какими-то особыми природными данными, а обычной человеческой искренностью, неспособностью к лицемерию.

Все эти качества очень пригодятся Николаю в скором будущем, когда он в буквальном смысле совершит культурный и политический переворот на Гавайских островах…

Дерзость первокурсника, граничащая с наглостью, конечно же, возмутила университетское начальство. «Молод еще, чтоб права качать», - наверное, приблизительно с такими словами указали Судзиловскому на дверь в ректорате прославленного заведения. То есть – запретили учиться дальше. Это было вовсе не то же самое, что исключение: Николай формально мог продолжить учебу в любом другом месте. На практике такое место было одним-единственным во всей Российской Империи: Киевский университет, который, с одной стороны, переживал не лучшие свои времена, а с другой, был известен почти европейской демократичностью.

И летом 1869 года Николай переводится туда, в Киев, на медицинский факультет. Он словно предчувствовал, что ему очень пригодится профессия, которая востребована в любой точке света, при любом режиме, независимо от личных убеждений ее носителя. Судзиловский твердо решил доучиться до конца, но при этом так и не смог стать послушным воле начальства.

Ближе к концу учебы, в 1873-1874 годах, Николай организует так называемую «Киевскую общину» (ее еще называли «Киевской коммуной») – социалистическую студенческую организацию. Выходит, Судзиловский мечтал о революции? Как сказать… Мало что говорит нам о том, что юный питерский правовед, а затем - киевский медик, был убежденным врагом правительства. Революционером. Скорее – наоборот: он всячески выступал против насилия. Как со стороны государства в отношении личности, так и любых других форм принуждения кого-либо к чему-либо. Хотя бы даже – и к «светлому будущему».

Поэтому, став «народовольцем» и совершив свои первые «хождения» в деревню, Судзиловский убедился: крестьяне вовсе не жаждут свергать царя-батюшку и брать судьбу в свои собственные руки. Им с барином милее… «Что ж, не хотите свободы – как хотите! Насильно заставлять не буду», - решил для себя Николай Константинович, которому, по некоторым сведениям, здорово накостыляли в одной из агитационных поездок в российскую глубинку…

А вот «Киевская община» была, скорее, дискуссионным клубом свободомыслящих молодых людей, где они находили себе единомышленников, друзей и даже… любовь. Именно здесь, среди «коммунаров», Судзиловский обрел свою первую сильную привязанность – гражданскую жену Любовь Федоровну Савич. Девушка была на два года моложе своего избранника, она, конечно, слушала его речи с восхищением, несколько лет сопровождала в скитаниях «по европам»… Но, как всякая обычная женщина, понимала опасность такой жизни, уговаривала мужа остепениться и обзавестись детьми. Нет, не такая подруга была нужна пламенному авантюристу и мечтателю! И где-то в Европе их пути навсегда расходятся.

Но все это будет потом, а пока – Николай и Любовь меняют города и страны. Из Киевского университета Судзиловского тоже благополучно выперли, хотя он и был одним из лучших студентов медицинского факультета. Однако… Клеймо «неблагонадежного» делало свое губительное дело. Николай становится изгоем: то он устраивается путевым обходчиком в Саратовской губернии, то подрабатывает учителем под Нижним Новгородом… Наконец, его берут фельдшером в Николаевскую тюрьму. И, конечно же, Судзиловский не может смотреть спокойно, как томятся в застенках его единомышленники – политические заключенные.

Тюремному фельдшеру – все карты в руки: в чай надзирателям и охране щедро всыпается снотворное, камеры отворены… И тут – неожиданное: уголовники, увидев сквозь зарешеченные камерные двери, как политические покидают казематы, возопили: а мы? Освободите и нас тоже!

Разумеется, в планы Судзиловского не входило выпускать на волю сотни насильников и убийц, воров и карточных шулеров. И тогда уголовники подняли такой шум, что спящие стражи очухались, открыли огонь…

В суматохе Судзиловский ухитрился ускользнуть, но… Отныне он – разыскиваемый преступник! Жизнь в подполье длилась несколько месяцев. В конце концов, Судзиловский вместе с женой, продемонстрировав чудеса самообладания, по фальшивым документам бежит в Швейцарию, оттуда – в Лондон, эту своеобразную Мекку для российских политэмигрантов.

«КОТОРЫЙ ТУТ МАРКС? ПРИВЕТ!»

У Николая Судзиловского самые дерзновенные поступки и свершения получались как-то легко, без долгой подготовки и сомнений. В Лондоне он идет в Гайд-Парк, где выступали в тот момент Карл Маркс и Фридрих Энгельс – кумиры белорусского народовольца и студенческого вожака. Он смело подходит к ним, принародно обнимается с бородатыми классиками… И буквально набивается к ним в друзья, начинает помогать им выпускать газету, обсуждает идеи всеобщего освобождения труда…

А потом Судзиловский вдруг все бросает и срывается с теплого местечка: он принимает решение свергнуть турецкое иго в Болгарии. Вместе с гражданской женой он едет к Христо Ботеву, готовящему восстание против османского владычества. Николай мотается по нелегальным квартирам, покупает оружие для формирований Ботева… Пишет вдохновенные стихи на разных языках – а к тому времени (когда только успел?!) Судзиловский уже овладел восемью(!) европейскими языками. Он становится врачом в одном из повстанческих отрядов. В общем, этакий балканский Че Гевара своего времени!

Однако восстание Ботева захлебнулось, и Судзиловский уезжает в Румынию. Здесь он наконец-то получает диплом врача в университете Бухареста (предъявил подложные американские документы) и даже защищает докторскую диссертацию по медицине «Об антисептической хирургии», что было новым словом в мировой врачебной практике того времени. Николай Константинович легко (как, впрочем, все, что он делал) становится директором и главврачом крупнейшего госпиталя в Бухаресте.

И тут его арестовывают.

ДЮМА «ОТДЫХАЕТ»…

Руки царской охранки дотянулись и сюда, в Румынию. Судзиловскому припомнили подготовку побега политзаков в Николаеве, отправку из Лондона нелегальной марксистской литературы российским подпольщикам, болгарские дела… После месячного заключения Николая Константиновича депортируют в Россию: под конвоем сажают на пароход, идущий в Константинополь, где узника уже поджидают представители жандармского управления…

Что же дальше? Дальше - начинается фантастика. Охранники, решив, что в открытом море с корабля не сбежишь, не больно-то присматривали за подопечным. А Судзиловский… прямиком пошел в каюту к капитану. После долгой и увлекательной беседы за коньяком белорус в прямом смысле завербовал «морского волка», увлек его призывами к всемирной справедливости.

Капитан отдает арестанту свой мундир - и опасный государственный преступник Судзиловский сходит с трапа в Константинополе без каких бы то ни было проблем… Охранка неистовствует, а Судзиловский – снова где-то в дальних странствиях. На сей раз его прибежищем становится далекая и загадочная Америка.

В Сан-Франциско Николая Константиновича встретили как вновь прибывшее на эту землю европейское медицинское светило: здесь, оказывается, его труды по хирургии были переведены и применялись на практике. Судзиловский быстро становится самым популярным и высокооплачиваемым врачом Калифорнии. Тут бы и осесть ему в довольстве и покое, утихомирить свою мятущуюся душу! Но как же ее утихомиришь, если таким уродился?

Не правда ли, все это здорово смахивает на историю Робинзона, которому судьба не раз предлагала возможность спокойного и обеспеченного существования? А он, Робинзон, снова и снова отправлялся в безбрежное море приключений…

Так и Судзиловский. Он бросает свою налаженную практику в Сан-Франциско, нанимается простым судовым врачом и отправляется на Гавайи. В то время это было формально независимое королевство, где, по сути, хозяйничали американцы, немцы, бельгийцы и англичане.

В путь к новым открытиям Николай Константинович отплыл вместе с новой женой – Леокадией.

РУССКАЯ АМЕРИКА - В ТРОПИКАХ?

На Гавайях Судзиловский (опять же – подобно Робинзону в Бразилии) становится плантатором. Арендует 160 акров плодородной земли и начинает выращивать кофе, бананы, ананасы… А также – картошку, репу, брюкву, прихваченные с собой из русской колонии в Сан-Франциско. Может, соскучился белорус по привычной с детства еде? По драникам да пареной репе? Видимо, да.

Но главную цель своего плантаторства Николай Константинович до поры до времени хранил в тайне…

Как известно, к тому времени Россия уже продала Аляску и Алеутские острова Америке. Русские поселенцы в тех северных краях оказались фактически на чужбине: их без спроса и ведома лишили Отечества. И если раньше русским людям помогала выжить в столь суровых условиях мысль о принадлежности к империи, то теперь в поселениях Русской Америки воцарилось уныние.

А Гавайи того времени были просто раем на земле! Ни тебе хищных рыб и животных, ни кровососущего гнуса… Земля давала по два-три урожая в год, климат позволял не заботиться о теплом жилье и мехах.

И Судзиловский задумал грандиозный план: переселить русских с Аляски и Алеутов на Гавайские острова. Воплотить здесь идеи народовольцев о всеобщем равенстве, справедливости и счастье!

Сидя в таверне и попыхивая трубочкой в степенных беседах с такими же плантаторами, Судзиловский развивал перед ними идеи демократического переустройства жизни на тихоокеанском архипелаге. Он даже написал несколько статей (под псевдонимом, конечно) для русских журналов, где расписывал все прелести неведомых в России островов, в буквальном смысле заманивая соотечественников в эту «землю обетованную».

А между тем судьба готовила для Николая Константиновича новый взлет и новые испытания.

ГЛАВА «БАНАНОВОЙ РЕСПУБЛИКИ»

На рубеже XIX-XX веков американские политики решили поиграть в демократию с туземным населением Гавайского архипелага. Мол, зачем вам неграмотный король с побрякушкой в ноздре? Предлагаем выбрать свой независимый сенат и президента. Идите к нам, в семью цивилизованных государств!

И, конечно, на Гавайях тут же появились, как в Америке, республиканская и демократическая партии, вербовщики начали формировать партийные списки к предстоящим выборам в «независимый» сенат. Собственно, это был заранее спланированный шаг к присоединению Америкой Гавайского архипелага.

Но вмешался бородатый плантатор, который проживал в этих краях под псевдонимом Николас Руссель. А туземцы-канаки звали его «Каука Лукини» - русский доктор. К тому времени он снискал себе всеобщую любовь и популярность среди простых жителей: бесплатно лечил взрослых и детей, помогал добрыми советами, раздавал посевной материал.

Уважали Русселя-Судзиловского и местные землевладельцы. Николай Константинович издал на английском языке научно-практическое пособие по выращиванию самых оптимальных в условиях Гавайских островов сельскохозяйственных культур. Построил опытную биологическую станцию и разработал методы растениеводства (которые, кстати, до сих пор применяются в этих краях).

И в 1899 году Судзиловский создает свою собственную «Партию самоуправления», которая набирает абсолютное большинство на выборах в местный сенат! А в 1901 году Николаса Русселя - уроженца Могилева Николая Константиновича Судзиловского - провозглашают первым в истории Президентом Гавайских островов.

Теперь, нежданно-негаданно став главой суверенного государства, можно бы и к осуществлению своих великих планов приступить… Николай Константинович с головой погружается в управление островными территориями: отменяет все формы рабства, дает политические права и свободы канакам, издает указы о строительстве школ и больниц. И, конечно же, пишет в Россию воззвания к добровольцам, желающим поселиться на Гавайях. «Русская Америка отныне будет здесь!» - провозглашает доктор Руссель.

Разумеется, в Вашингтоне подобный поворот событий не вызвал восторга. Культурная и экономическая революция, те невиданные преобразования, которые затеял Судзиловский на Гавайях, фактически означали курс на полную независимость от США.

Однако… Судзиловский был хорош как врач, как оратор, как ученый и вообще – как сильная личность, привлекающая к себе симпатии порядочных людей. Но он так и не обучился интригам, лицемерному заигрыванию с власть имущими и тому, что именуют дипломатией.

Поэтому Николай Константинович попросту «проморгал» готовящийся против него государственный переворот. Будучи сам человеком искренним и честным, он не мог ожидать предательства от друзей по своей партии.

А между тем, люди из Вашингтона, не мудрствуя лукаво, подкупили нескольких сенаторов из «Партии самоуправления», и расклад сил в руководстве архипелагом изменился не в пользу доктора Русселя. В 1902 году он был вынужден под давлением сената Гавайских островов сложить свои президентские полномочия.

В результате… Увы, Гавайи вскоре окончательно утратили независимость и стали еще одним штатом в составе США. Планы Судзиловского - перенести Русскую Америку в тропики - не сбылись.

Но в Гонолулу, на официальном сайте штата Гавайи, по сей день значится имя Николаса Русселя как первого президента независимого сената архипелага. И это имя не вычеркнуть из истории Американского континента, всего Нового Света.

СМЕРТЬ НА ЧУЖБИНЕ

На этом странствия и приключения Николая Судзиловского не закончились. Он жил на Филиппинах и открывал новые земли в Тихом океане, изучал тропическую флору и фауну, писал полемические статьи и научные труды… Во время русско-японской войны помогал нашим пленным и даже выкупал их у японского правительства.

Осмысляя жизнь и судьбы мироздания, Николай Константинович по доброй воле провел целый год один-одинешенек на необитаемом острове посреди Тихого океана, и никакая живая душа, включая самых близких, не знала, что с ним и где его искать. Вот такой, мягко говоря, странный был характер у сына могилевского чиновника…

У Судзиловского время от времени рождались дети – дочери Вера и Мария от второй жены, а после ее смерти – сын Ясумица и дочь Флора от третьей супруги, японки Охара. На этой красавице доктор Руссель женился уже в 70-летнем возрасте. А еще Николай Константинович совершил поступок высочайшего благородства: усыновил на Филиппинах двоих детей умершего пациента - мальчиков Гарри и Дика.

Николай Константинович не принял октябрьский переворот 1917 года с его массовым истреблением народа и гражданской войной, диктатурой и агрессией. А между тем, советское правительство с 1921 года платило Судзиловскому пенсию – как бывшему революционеру-народнику. Его под разными предлогами, со всяческими посулами звали вернуться на родину, предлагали высокие должности, на выбор – хоть в науке, хоть в государственном управлении.

Судзиловский отшучивался: мол, я уже за столько лет изнежился в тропическом климате, русская зима не для меня, старика… И все-таки в 1930 году, когда Судзиловскому исполнялось 80 лет, он принял-таки решение вместе с женой и детьми переехать во Владивосток.

Но не доехал.

Может, так оно было и лучше для него…

Умер Николай Константинович Судзиловский-Руссель в китайском городе Чунцин, а урна с его прахом пребывает в семейной усыпальнице на острове Амакуза в Японии.

Александр Аннин