Утром того дня в городе в последний раз вышли газеты. Они скупо сообщали о продолжающихся на Западе боевых действиях и о том, что по всей стране прошли антивоенные митинги. Была опубликована директива ЦК партии «Об организации борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами», а про налеты немецкой авиации писали, что они встречают «решительный отпор наших истребителей» и несут большие потери.

Еще до того, как многие минчане прочитали не выходившую обычно по понедельникам прессу, в 9:40 утра 47 самолетов люфтваффе совершили первый заход на столицу Беларуси…

***
О том, что на страну напали фашисты, минчане узнали днем 22 июня. Многие – не из выступления Молотова по радио, в котором говорилось о начале войны. Оно началось в полдень, и большинство горожан в это время не сидело у радиоприемников, более того – мало у кого они были. К тому же, в тот день и в то же самое время в городе проходили два важных и интересных для минчан события. Открывали новое озеро – и туда отправились многие молодые семьи с детьми. А в современный по меркам тех лет театр Красной Армии пожаловали актеры МХАТа. Давали мольеровского «Тартюфа». Спектакль оборвали после первого акта.

Вышедший на сцену военный будничным голосом пересказал сообщение Молотова и попросил всех военнообязанных немедленно отправиться в свои военкоматы. Половина зала встала и вышла. Спектакль продолжили. К тому моменту война шла уже у западных границ республики.

Первые бомбы

К третьему дню войны столица Беларуси подошла во встревоженном состоянии, но без паники. Война казалась чем-то далеким, а про боевые действия думали, что вестись они будут скорее всего за пределами Советского Союза.

С вечера 22 июня над городом раздается воздушная тревога. Привычные к частым учениям минчане встревожены из-за нападения немцев на СССР, но воющим сиренам не придают особого значения. Выжившие жители города утверждают, что в воскресенье, 23 июня, город жил более или менее обычной своей жизнью, и разве что домохозяйки недовольны были ранним закрытием магазинов. Трамваи ходили по расписанию, открылись предприятия, минчане поголовно вышли на работу. И это несмотря на то, что немецкие самолеты уже проводят разведку боем: уничтожены Станкостроительный завод и еще несколько предприятий, разбомбили городской аэродром с военными самолетами, есть человеческие жертвы. Уже почти в пригородах Минска диверсанты нападают на отряды красноармейцев!

В обеденный перерыв многие жители города идут домой и забирают членов своих семей. Вместе с детьми и женами они решают переждать следующую ночь в подвалах – на всякий случай. Один из минчан вспоминает, что в тот день зенитчикам удалось сбить семь немецких самолетов:

«Население кинулось смотреть: что за летчики? Когда подбежали, один из немцев выхватил пистолет, и одному мальчику пуля попала в ногу. Тогда все остальные жители повыдергивали колья из плетней и двинулись на этих немцев. И там бы им был конец, но приехала машина М-1 с энкаведистами, забрала немцев и увезла».

Подаренная жителям надежда на достойный отпор была отобрана следующим утром. Вдоволь налетавшись над городом, 24 июня немецкие летчики начинают уничтожение Минска фугасными и зажигательными бомбами.

Тактика на уничтожение

Первые сигналы воздушной тревоги прозвучали в 8:40. Спустя час немецкие самолеты вновь появились в небе над городом.

Заместитель председателя Совнаркома БССР Иван Крупеня в своей книге «Год тому назад в Минске» вспоминает, что к такому город оказался не готов:

«Кто был в этот день и ночью в Минске, тот может сказать: из всего страшного, что я видел в жизни, самое страшное было здесь... Раскиданы как пушинки камни, которыми были вымощены улицы... На перекрестке улиц Советской и Урицкого лежали опрокинутые трамвайные вагоны, превратившиеся в братскую могилу людей всех возрастов...»

Тактика немцев подразумевала, что наземным частям проще взять город, если сначала превратить его в руины. Сначала методично уничтожались центральные районы, особенно жилые кварталы. Затем, с куда меньшей силой бомбили окраины с промышленными предприятиями. Аэродромы, самолеты противника и система ПВО выводятся из строя еще раньше – во время разведки. И после этого в беззащитный город вводится пехота.

Эту тактику опробовали в Варшаве и применят еще в Витебске и Смоленске. Но в Минске успех врага был оглушительным. Сразу 47 самолетов участвовало в первом налете. Они летали очень низко, а их бомбы были не самыми мощными. Но немцы взяли не мощью, а количеством. В течение дня атаки повторялись еще трижды. Последние бомбы упали на город около 9 часов вечера.

«Наш дом, в числе многих других, был полностью разрушен. Няня, рискуя жизнью, побежала в город, и ей удалось вынести из горящего дома несколько маминых вещей, продав которые, мы смогли не умереть с голода во время оккупации. Помню хорошо, что она вынесла каракулевое пальто моей матери, несколько колец, жемчуг. Няня вернулась на дачу и подробно рассказала о том, что происходит в городе. Население стало покидать Минск», - вспоминает житель города Яков Этингер, которому тогда было 12.

Солдаты вошедших спустя несколько дней в город немецких наземных соединений будут шокированы «удачной» работой своих же ВВС. Руководитель одной из айнзацгрупп и экс-глава уголовной полиции рейха группенфюрер СС Артур Небе (уничтожит в Беларуси около 46 000 евреев и цыган, а потом примет участие в заговоре против Гитлера и будет казнен за два месяца до падения Берлина) даже отослал в штаб гневную телеграмму о том, что столь сильные разрушения серьезно затруднят снабжение немецкого тыла, а сам Минск разрушен на 85 процентов и восстановлению не подлежит.

Причин столь серьезного урона несколько. Большинство строений в Минске были деревянными. Один горящий дом выжигал за несколько часов целый квартал. «Наши зенитные части оказывали очень слабое сопротивление. А наши истребители вообще не появлялись в воздухе. Как потом выяснилось, наша истребительная авиация, базировавшаяся вблизи Минска, была уничтожена на аэродромах. Лишь немногим летчикам удалось подняться в воздух», - пишет в своих воспоминаниях секретарь ЦК КП(б)Б Петр Калинин. Впрочем, жители Минска пересказывали друг другу историю про храброго зенитчика, который не отошел от своего пулемета на крыше строившегося здания ЦК (сейчас там располагается Администрация президента Беларуси) и пытался отбить атаки люфтваффе до последнего патрона. Вспоминают и о безымянном летчике, который в одиночку вступил в бой сразу с 10 самолетами противника, подбил два из них, а сам ушел невредимым.

Трагедия Третьего Дома Советов

Лазутчики врага в городе появились заранее и во время бомбежек сигнальными ракетами «помечали» те места, которым силам немецкой авиации стоит уделить особое внимание. Говорят, одним из таких мест стало здание Третьего Дома Советов, что находился тогда по улице Горького и состоял из пяти подъездов. В четырех жили семьи офицеров, а еще в одном – их обслуга.

После того, как всех мужчин смыло из здания первой волной мобилизации, в доме остались только женщины и дети. Их общее число, по разным оценкам, составляло до 100 человек. Все 24 июня спрятались в подвале, но взрыв одной из бомб, оставив почти невредимым сам дом, заблокировал выход из этого подвала. Во всеобщей панике и суматохе никто о плененных не позаботился… Пока красные командиры Минска получали и отдавали свои первые приказы на передовой, их самые близкие люди не могли вырваться из помещения, которое от взрыва еще одной бомбы загорелось… По свидетельствам очевидцев, из подвала этого здания, которое до сих пор стоит на улице Горького (теперь она носит имя Максима Богдановича), не выбрался ни один человек.

Пешком из Минска на восток

В городе практически не было бомбоубежищ – лишь не полностью оснащенные подвалы. Укрыться в них могла лишь малая часть населения Минска.

Историк Академии наук Беларуси Ирина Воронкова в своих статьях указывает, что принятые в первый день войны постановления о создании убежищ натолкнулись на полное непонимание того, как их строить:

«Все просчеты абсолютно четко проявились в первый же день войны. Так, по воспоминаниям очевидцев, к вечеру этого дня в некоторых минских дворах уже начали копать укрытия, однако никто толком не знал, как это нужно делать и какими они должны быть. Созданная 22 июня городская комиссия по организации ПВО Минска не имела плана противовоздушной обороны города. Не было его и в городской военной комендатуре, и, судя по некоторым данным, в штабе Западного фронта».

Вечером 22 июня застрелился в своем рабочем кабинете глава ВВС Западного военного округа генерал-майор Иван Копец. Согласно распространенной версии, он сделал это, узнав о потерях авиации в первый день войны и поняв, что враг вот-вот начнет бомбить Минск, прикрыть который с воздуха было толком некому.

***
Первые группы беженцев начали покидать город сразу в день бомбежки. Неорганизованными группами – кто с семьей, кто с соседями – люди пытались покинуть пылающий Минск. Шли, в основном, на восточные окраины города, к лесу. Но как только небольшие кучки людей объединялись в крупные группы, невесть откуда появлялись низко летящие «Юнкерсы». Они расстреливали беженцев и улетали в поисках новых жертв.

Находившийся в тот день в пионерском лагере в пригороде Минска Павел Рубинчик рассказывает, что на следующее утро из города бежало огромное количество людей:
«Рано утром 25 июня появились беженцы: это были родители. Они забирали своих детей из пионерлагеря и уходили в сторону шоссейной дороги Минск-Москва. Из их сообщений стало ясно, что огромное зарево, которое мы наблюдали вечером и ночью, - это горящий и разгромленный бомбежкой Минск. Беженцы рассказывали о большом количестве погибших жителей».

История минской эвакуации занимает особое место в истории войны. Люди покидали город практически стихийно, а помощь со стороны властей, судя по всему, была затруднена. Точных данных не сохранилось, но речь идет, видимо, всего лишь о 10 эшелонах с людьми, покинувших столицу по железной дороге. Многие простые горожане прошли по несколько сотен километров на восток и только там были встречены, согреты и отправлены еще дальше, но уже поездами. Так спаслась часть жителей белорусской столицы.

Вениамин Лыков