При обороне крепости было важно не только удержать ее от врага, но и самим не умереть от голода и жажды. Также, основываясь на многовековом опыте военного искусства, необходимо было исключить возможность предательства внутри. Многие крепости пали именно благодаря предательству. Реут распорядился выслать из крепости всех молодых татар, оказывавших расположение к неприятелю, к тому же их надо было и кормить. С начала осады выдача провианта была уменьшена почти на половину.

Начались ежедневные, жестокие бомбардировки крепости, прерываемые только на штурмы. Русский гарнизон мужественно держался.

Для Аббаса-Мирзы и его огромной армии главной целью был Тифлис. Шушинская крепость ему, конечно, была не нужна, но он опасался оставлять ее в тылу. Видя, что вся тщательно продуманная операция по захвату Закавказья тормозиться из-за упорства ничтожной крепости, он попытался склонить Реута к сдаче Шуши. От него прибыл парламентер с требованием пропуска в крепость. Это был простой офицер. Выехавший к нему навстречу русский майор фон-Клюгенау наотрез отказался представить его коменданту.

«Если его высочество (Аббас-Мурза) намерен вести переговоры о сдаче крепости,– говорил Клюгенау,– то он должен прислать почетного хана».

Таким образом полковник Реут затягивал время, оно играло сейчас на русские войска. Через день к воротам крепости подъехал один из персидских сановников со свитой. Ему завязали глаза и доставили внутрь крепости, где его ожидал Иосиф Антонович Реут со своими штаб-офицерами. Хан объявил, что он уполномочен принцем Аббасом предложить шушинскому гарнизону почетную сдачу. Аббас-Мирза предлагал потребное число подвод, обязывался снабдить войска провиантом, обеспечить им безопасность и дозволял выйти гарнизону с оружием и со всеми военными почестями. Аббас-Мирза писал, что все прочие начальники уже давно исполнили приказание Ермолова, что Шемаха, Куба и Нуха очищены русскими.

Это предложение произвело тяжелое впечатление на офицеров. Шутка ли, перед тобой около ста тысяч разномастного войска! Тем не менее, когда Реут предложил вопрос о сдаче крепости на совещание, подполковник Миклашевский, офицеры Лузннов, Михайлов, Клюгенау, известный впоследствии герой Чечни и Дагестана, Челяев, комендант Карабага, единодушно отвергли предложение, объявив, что готовы защищаться до последней крайности.

Этот ответ Реут передал парламентеру. Хан, пожалев об участи, ожидающей защитников крепости, уехал. Ежедневные бомбардировки крепости возобновились. Солдаты, проводя дни на работах по укреплению стен, а ночи под ружьем, в ожидании приступа, изнурялись до крайности. Число больных и раненых росло. Жители города страшно терпели от недостатка пищи. Чтобы не заморить их голодом, Реут попытался осуществить дерзкий план. Снять с полей вокруг крепости еще неубранный хлеб. Но посланные солдаты-фуражиры были отрезаны персидской конницей и были выручены только отчаянной вылазкой майора Клюгенау. С ротой егерей он успел отвлечь на себя персов. Отстреливаясь, наши фуражиры успели выбраться из ущелья к крепости. Но попасть в нее через Елизаветинские ворота, где происходила сильная перестрелка персиан с отрядом Клюгенау, не смогли. Пришлось пробиваться к Эриванским воротам, для обороны заложенные землей и каменьями. Гарнизон быстро принялся очищать их, чтобы впустить своих солдат, и пока работы не закончились, отряд Клюгенау стоял под сильным огнем противника, отвлекая на себя их внимание.. Его отряд стоял насмерть. В своих записках Клюгенау говорит, между прочим, что не персияне были ему страшны, а батальон, составленный из русских дезертиров, который с неимоверной дерзостью неоднократно бросался на него в штыки. Батальон этот, одетый в персидские мундиры, с длинными светлыми волосами. Историки, считают, что Клюгенау столкнулся не с русскими, у Аббаса Мурзы не было русских солдат, а с польскими ротами, служившими в персидской армии.

Фон-Клюгенау выдержал яростные атаки и поляков, и персов и отступил в крепость только тогда, когда наши фуражиры были уже в безопасности. Однако, после этого, чтобы не рисковать людьми, вылазки за продовольствием прекратились.

Однако, по причине природных условиий расположения крепости, персы не могли прервать сообщение защитников крепости с мельницами в деревне Шушакент. Там солдаты с помощью местных армян заготовляли муку. Это была практически единственная пища осажденных.

Аббас-Мирза неоднократно пытался уничтожить деревню, но все его усилия разбивались о стойкость армян и неприступность мест, где стояла деревня Шушакент. Жители деревни со старшинами Сафаром и Ростомом Тархановыми, засев в скалистом ущелье, не только отражали врагов, но, иногда и сами спускались с гор и тревожили персидский лагерь набегами.

И.А.Реут в донесении генералу А.П.Ермолову:

«Ваше Высокопревосходительство. Сегодня уже двенадцатый день, как я атакован, от вас не имею никакого сведения… Шах-Заде настоятельно требует сдачи крепости… Провиант у у меня не так-то много… Сам шах с 40 т. стоит около Ардебиля, а здесь с Шах-Заде около Шуши регулярного и иррегулярного войска 15 т. и 14 пушек… Народ против нас весьма ожесточен своими муллами; домогаются, требуют штурма. Все готово, и лестницы поданы; стены моей крепости весьма меня в сем случае беспокоят. Впрочем, на сие есть воля Божия».

Персы уже начали сомневаться в успехе всей войны. Если ничтожная крепость Шуша так сопротивляется, то что будет с большим и богатым Тифлисом?! И потом, персы начали понимать, что пока наследный принц бесполезно топчется перед Шушой, генерал Ермолов соберет войска и все мгновенно изменится. В персидском лагере поднимался ропот, который подогревался лазутчиками, посланными Сафаром и Ростом Тархановыми в стан врага. И вот, чтобы покончить с Шушой, персы решились на крайнюю меру – решающий штурм ее. Но те же Тарзановы, через лазутчиков, предупредили Реута, что приступ поведется со стороны Елизаветполя, и тем дали ему возможность укрепить именно это направление.

Предупрежденные армянами русские войска заняли позицию. И ночью персы скрытно пошли на штурм. Майор Клюгенау, распоряжавшийся обороной этой части крепости, строго приказал не открывать огня прежде сигнала. Персияне тащили за собой огромные лестницы и туры для закидывания рва. Но когда они приблизились на ружейный выстрел, вдруг вся окрестность мгновенно осветилась зажженными русскими подсветами, и наши войска открыли яростный огонь. Персы бросились назад.

Неудача заставила Аббаса-Мирзу перейти снова к переговорам. Это было крайне выгодно Реуту, затягивать время, как можно больше. На этот раз свидание назначалось уже не в Шуше, а в персидском лагере. В крепости бросили жребий, кому ехать, и он пал на майора Клюгенау.

В полной парадной форме, верхом на коне, спустился Клюгенау к дожидавшемуся его внизу персидскому конвою. В неприятельском лагере его встретили с почестями; войска при проезде его становились в ружье, музыка играла. У ставки наследного принца уже собраны были знатнейшие персидские сановники и ханы. По сторонам палатки стояли распущенные знамена, принадлежавшие персидским полкам. Потом шелковый занавес шатра раздвинулся, и Клюгенау лицом к лицу очутился с наследником персидского царства.

После обычных обоюдных приветствий, Аббас-Мирза сказал Клюгенау:

«Я уже потерял всякое терпение и не могу быть более снисходительным к вам и к жителям города. Мои войска неотступно требуют нового штурма, но я не хочу кровопролития. Я все ждал, полагая, что вы образумитесь. Теперь не в моей уже воле сдерживать стремление моих храбрых войск. Я и так потерял слишком много времени через свою снисходительность».

Клюгенау молчал.

«Неужели вы думаете,– продолжал Аббас-Мирза,– что я пришел сюда с войсками только для одной Шуши? У меня еще много дел впереди, и я предваряю вас, что соглашусь на заключение мира только на берегах Москвы».

Заметив улыбку на лице Клюгенау, добавил:

«Клянусь вам честью, что вы не получите помощи. Вы, верно, не знаете, что ваш государь ведет междоусобную войну со своим старшим братом и, следовательно, ему не до Кавказа. Что же касается Ермолова, то его давно уже нет в Тифлисе».

Клюгенау ответил, что он не имеет полномочий вести переговоры о сдаче крепости, но что если его высочеству угодно обладать Шушой, то он может обратиться за этим к генералу Ермолову.

«В Тифлис мне посылать незачем,– ответил Аббас-Мирза,– я уже сказал вам, что город покинут русскими».

На этом переговоры и кончились. Клюгенау воротился в крепость. Насчет оставления русскими Тифлиса, конечно, было полным враньем. Опять началась усиленная канонада, и опять гарнизон, исправляя повреждения в стенах, должен был бодрствовать по ночам в ожидании приступа. Так прошла еще целая неделя. Наконец персы, выбрав ночь, кинулись на приступ, но, встреченные батальным огнем, отхлынули назад, завалив всю гору своими телами.

Дальше Аббас опять инициировал бесплодные переговоры. Наконец, майору Клюгенау удалось передать депешу генералу Ермолову и, главное, получить несколько ответов. Вот что ответил Ермолов Реуту:

«Я в Грузии. У нас есть войска и еще придут новые. Отвечаете головой, если осмелитесь сдать крепость. Защищайтесь до последнего. Употребите в пищу весь скот, всех лошадей, но чтобы не было подлой мысли о сдаче крепости».

«Защита Шуши,– писал Ермолов в другом письме,– одна может сделать вам честь и поправить ошибки. Извольте держаться и не принимать никаких предложений, ибо подлецы вас обманывают. Зачем прислали Клюки, который вам нужен? Он лучший ваш помощник. Защищайтесь. Соберите весь хлеб от беков,– пусть с голоду умрут изменники. Великодушно обращайтесь с армянами, ибо они хорошо служа».

Для крепости снова началось томительное и тяжкое время ожидании помощи, блокады и ежедневных обстрелов. К тому же персы вели два подкопа под стены крепости. Но защитники Шуши готовы были лучше умереть под развалинами крепости, чем уронить честь русского оружия. Когда запасы истощились, полковник Реут сам обходил солдат и старался ободрить их надеждой на скорую помощь. Сила боевого духа русских солдат помогла им избежать больших потерь, которые обычно неизбежны в такого рода сражениях. За все время осады среди защитников крепости убито только четверо, двенадцать ранено и шестнадцать пропало без вести.

Наступило 5 сентября. В полдень персидский лагерь пришел в волнение. Пришло сообщение о поражении персов в Шамхорской битве от генерала В.Г. Мадатова, об истреблении авангарда Аббаса-Мирзы и о занятии русскими Елизаветполя. Аббас-Мирза понял, что стратегическую инициативу он угробил под стенами Шуши, что мужество крохотного гарнизона сломала весь ход огромной войны. И он бросив Шушу, со всеми силами двинулся против войск князя Мадатова. В дальнейшем русские войска одержали ряд побед. И исход войны был предрешен.

10 февраля 1828 года был подписан Туркманчайский мирный договор. Персия признала все условия ранее заключенных договоров, то есть за Россией оставались Дагестан, Картли, Кахетия, Менгрелия, Имеретия, Гурия, Абхазия, Бакинское, Карабахское, Гянджинское, Ширванское, Шекинское, Дербентское и Кубинское ханства. Также признавала переход к России части Каспийского побережья. Границей становилась река Аракс. Кроме того, персидский шах выплатил России контрибуцию 10 куруров туманов (20 миллионов рублей золотом). На этом, собственно, закончилась многовековая история кровопролитных русско-персидских войн.

Известный генерал, герой кавказских войн девятнадцатого века И. Д. Лазарев, в своих мемуарах пишет, что Грузия обязана спасением только геройской защите Шуши, которая сорок дней задерживала под своими стенами персидскую армию и тем дала возможность сосредоточить навстречу врагу разбросанные русские войска… …Последствием этого было бы то, что персияне, уже нигде не встречая препятствий, появились бы под стенами Тифлиса в тот момент, когда он был совершенно не готов к обороне… …что было бы веским ударом русскому владычеству в Закавказье».

Защита Шуши, стоившая столько лишений для мужественного гарнизона, возглавляемого полковником Иосифом Антоновичем Реутом, сделавшего практически бесполезными огромные персидские полчища, получила значение не только великого подвига, но и события оказавшего огромное влияние на ход всей русско-персидской войны. Император Николай Павлович пожаловал защитникам крепости, егерям сорок второго полка, Георгиевское знамя с, надписью: «За оборону Шуши против персиян в 1826 году». Полковник Реут получил орден Св. Владимира 3-ей степени. Армянские старшины Сафар и Ростом Тархановы тоже были отмечены. Ростому пожалован был чин прапорщика и пожизненная пенсия. Матери, жене и детям Сафара, умершего вскоре после снятия блокады, назначено особое содержание из государственного казначейства.

Но, конечно, главным вдохновителем обороны крепости был именно Реут, который не побоялся взять на себя ответственность, несмотря на первоначальную потерю связи с командованием. Есть одна подробность, которая выделяет полковника белоруса среди других героев государства Российского. Когда уже наприятельские войска окружали Шуша, он получил запоздалый приказ генерала Ермолова отступить и перегруппироваться, чтобы сохранить отряд, но оно попало в руки Реуту, когда стратегическая ситуация изменилась. Отряд полковника Насимки, с кем ему надо было объединяться и перегруппировываться был разбит и вырезан. А войска Аббас Мирзы уже стояли под Шушой. Формально имея право оставить крепость, он трезво и стратегически просчитал ситуацию и ценой героизма и мужества русских солдат выиграл. Это позже понял и Ермолов, прислав новый приказ – стоять насмерть. Иосиф Антонович переносил все лишения осажденной крепости, голод, отсутствие запасов воды, наравне с простыми солдатами. И они ему безгранично верили.

Белорусс Реут был настоящим русским офицером, доблестным и самоотверженным. Начав начал службу в Грузии в 1801 году, в том самом сорок втором полку, которым довелось ему впоследствии командовать, он не покидал Кавказа до самой смерти, отслужив в армии пятьдесят два года. Произведенный в генералы во время турецкой войны 1828 года он получил за штурм Ахалцыха золотую шпагу, осыпанную бриллиантами, в 1834 году участвовал в экспедиции к Гимрам, в 1836 воевал в Аварии. Он умер 10 сентября 1855 года, семидесяти лет от роду, в чине генерал-лейтенанта, членом Совета главного управления Закавказского края. Последней наградой его был орден Св. Александра Невского. Бессемейный, одинокий человек, Реут не имел в Тифлисе никого из близких; но на погребении его был весь город. Грузины, армяне прекрасно понимали и помнили, кто их спас от головного уничтожения, И что было бы с ними, если бы полковник Иосиф Антонович Реут сдал крепость Шушу.

Владимир Казаков