Мы продолжаем публиковать интервью с известным поисковиком, первым заместителем руководителя Военно-исторического центра Северо-Западного Федерального округа Сергеем Мачинским. Первую часть можно прочитать здесь.

Запрещенный контент

- Сергей, мы закончили первую часть рассказом о вашей книге «Однополчане Ржевского солдата», которая была издана при поддержке Постоянного Комитета Союзного государства. Она состоит из ваших записок, заметок, сделанных во время поисковых экспедиций. Скажите, когда вы писали эти записки, вы предполагали, что когда-нибудь они превратятся в книгу?

- Нет, конечно. Я писал для себя, для своих товарищей. Писал просто потому, что мне хотелось кому-то рассказать о том, что я пережил. На одну из наших экспедиций приехали представители Союзного государства. Мы общались – поисковики, ветераны, представители Постоянного Комитета Союзного государства. И было высказано пожелание монументально увековечить Ржевскую битву. Все это выросло в проект Ржевский мемориал Советскому солдату. Это уникальное сооружение, первый памятник подобного масштаба в новейшей истории России и всего постсоветского пространства. Когда этот памятник был воздвигнут, представители Постоянного Комитета Союзного государства спросили, много ли я написал и не хочу ли издать книгу. И вот книга вышла. Говорят, что ее читают.

- Телеканал «БелРос» снял фильм о Ржевской битве и о мемориале. Буквально через несколько дней он попал под ограничения YouTube: ему поставили 18+, полностью убрали из продвижения. Один из аргументов – это, дескать, пропаганда агрессии. Хотя это просто хороший документальный фильм о войне и о Ржевской битве. Что с этим можно сделать?

- Мои записки тоже блокируют – в Яндекс.Дзен. Мы написали официальное письмо. Получили ответ: это запрещенный контент. Что там запрещено, спрашиваю… Не объясняют - запрещено, и все. YouTube – это чей канал? Он же не наш, не мой, не ваш… А те, чей это канал, хотят, чтобы мы забыли, что являемся потомками великих людей. Потомками людей, которые вернули им все, что у них есть.

Больше всего нашим прадедам и дедам не могут простить, что они поступили по-человечески. Не уничтожили Германию, не забрали половину Польши, а дали им спокойно жить. Поэтому там, на Западе, пытаются блокировать все российские и белорусские истории, рассказывающие правду о войне.

В свое время мы много общались с ветеранами вермахта. По разным вопросам, в том числе по поводу подтверждения каких-то документов. И один из немецких ветеранов просил меня поделиться технологией работы со школьниками. «Как вы рассказываете им о войне?» - спрашивает. «А вы что хотите там рассказывать?», - спрашиваю я в ответ. «Правду, - говорят. – Потому что мы четыре года воевали с советскими солдатами, а не с американцами. И нам, ветеранам, обидно, когда нашим внукам в школе рассказывают, что в 1944 году пришли американцы и очень быстро нас победили. При этом потеряли 400 тысяч. А мы, немцы, - 11 миллионов». Для меня после этого многое стало понятно. Неправда не нравится даже тем, с кем мы воевали.

Сергей Мачинский

Мы сейчас находимся в состоянии самой настоящей войны. Они, там, на Западе, поняли, что вот тут (Сергей Мачинский указывает на раскоп с останками солдат) нас не победить. Мы по-любому сделаем так, что их ям будет больше. Поэтому они начали информационную войну. Обвинить нас, признать советскую власть равной нацистскому режиму - это один из глобальных ходов. Я всегда задаю им вопрос: сколько немецких деревень было сожжено советскими солдатами вместе с жителями? Сколько концлагерей для жителей Германии было создано на территории Советского Союза? «Ой, ну, не надо так ставить вопрос», - говорят они. А как надо? На основе чего вы приравниваете два режима?

Герой, и никак иначе

- Вот в этой войне - информационной, виртуальной – каково, на ваш взгляд, положение на фронтах?

- Если оценивать обстановку объективно, мы находимся в ситуации 1941 года. Потому что медиапространство с той стороны все-таки более подготовленное. Оно используется профессионально, методы давно отработаны. А мы бьем по хвостам, пытаемся нивелировать ситуацию. А главное, как мне кажется, мы почему-то стесняемся, пытаемся какие-то вещи мягко подавать. Но почему, когда оппоненты врут, мы говорим, что они вроде бы что-то искажают. Почему не сказать, что вы, господа, врете – в этом, в этом и в этом. Мы будем проигрывать, пока не начнем бить.

- А с чего надо начать?

- Да с чего угодно. Я могу говорить о том, чем я занимаюсь, – о Великой Отечественной войне. Вот, к примеру, США и Великобритания всячески бравируют ленд-лизом. Но почему никто не говорит о том, что за ленд-лиз мы платили золотом. И почему никто не говорит, что экономика США так расцвела именно благодаря тому, что всю войну штаты торговали оружием со всеми – с Великобританией, с нами, с немцами… Почему не говорить об этом открыто? Сколько и чего было поставлено, сколько было заплачено…

Давайте сравним положение военнопленных. Один ветеран, с которым мне посчастливилось общаться, говорил, что он англичан ненавидел больше, чем немцев. Он был в концлагере, и англичане были их соседями. И когда англичанам становилось скучно, они кидали буханку хлеба на нейтральную полосу. И смотрели, как кто-то из наших не выдерживал, бросался к хлебу, а немецкий часовой стрелял в него.

Давайте посмотрим, чья промышленность работала на немцев. На позициях гитлеровцев – датские и голландские консервы, бельгийское вооружение, чешские танки… И вы говорите, что боролись с фашизмом? Сколько человек было в составе французского сопротивления, и сколько - во французском легионе СС? Давайте опубликуем эти цифры.

Особенность нынешней информационной войны в том, что в западных странах найдут в своей истории какой-нибудь маленький фактик и пытаются сделать из него красоту. А мы в собственных героических страницах пытаемся найти изъян. Было 28 панфиловцев или нет? Вот я открываю подлинный документ, нахожу, что политрук Клочков погиб 23 ноября у разъезда Дубосеково. Какая мне разница, как он погиб, какие слова при этом сказал. Он погиб за родину – все, мне этого достаточно. Даже если он умер от ран, в бреду, в беспамятстве… Он что, перестает быть от этого героем? Для меня и для миллионов других – герой, и никак иначе.

- Скажите, есть ли в вашей семье что-то, связанное с Беларусью?

- Я жил в Беларуси. Мой папа служил в Советской армии. Его направляли в Беларусь, и я был вместе с ним. Мой дед после войны служил в Барановичах. Вообще, если честно, я не делю наши народы. Не могу понять, кто это придумал и зачем. Когда произошла вся эта история с Украиной, надо понимать, что это делалось, чтобы сделать нас врагами. И сейчас то же самое пытаются сделать с Беларусью. Мне странно, что это не понимают здравомыслящие люди.

У нас очень много друзей из Беларуси, они постоянно приезжают на наши поисковые вахты. В Беларуси законодательно запрещены поисковые работы частных лиц, это могут делать только поисковики Министерства обороны. А объем работы очень большой. Мне кажется, если бы мы могли вместе работать и на белорусской земле, это было бы очень здорово.