Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

70-летию Великой Победы посвящается

Поисковик Сергей Мачинский - о раскопках в истоках реки Ужать (окончание)

Руководитель Департамента поисковой и конструкторской работы Российского военно-исторического общества Сергей Мачинский рассказывает читателям postkomsg.com о своих экспедициях. Читайте его письма прямо с места событий.

Продолжение. Начало читайте здесь, здесь, здесь и здесь


Прощание


Я вчера специально не стал писать отчет, чтобы не получилось пафосно и чтобы не слушать обвинений в ура-патриотизме. Решил немного дать утихнуть эмоциям.

Я считаю, что пафосно может писать человек с чужих слов, когда он описывает чужие эмоции, примеряя их на себя. Вот и получается крикливо и где-то фальшиво. Я же описываю то, что чувствую я сам в тот или иной момент, и описываю именно так, как ощущаю. Может, конечно, я обладаю какой-то нездоровой фантазией, ну уж, простите, - что выросло, то выросло. Но то, что пишу, - чистая правда. Я так чувствую, и то, что описываю, видел лично.

Вчера мы хоронили найденных солдат. 154 человека, установлено 6 имен. Правда, двое из шести - это только имена. Как? А вот так. На старых раскопах мы обнаружили медальон и подписную ложку, останки уже выбрали до нас, но некачественно вот похоронили, без имени. Но мы имена нашли. Будем работать дальше.

Все проходило на воинском захоронении, прямо на высоте 269,8. Как это было? Что я чувствовал? Знаете, когда наши ребята шли по дороге и несли, прижимая к груди небольшой, оббитый кумачом контейнер с останками солдат и офицеров, казалось, что они несут самое ценное для себя. Так мать несет грудного ребенка, так прижимает его к сердцу. И я понял, что для них в этот день это и есть самое дорогое. Шли девчонки и пацаны 14-18 лет и несли в красных прямоугольных контейнерах размером 50 на 30 останки таких же по возрасту пацанов. А когда они встали перед ними на колени, поставили их перед собой и повернулись ко мне лицом, я увидел строй из 308 человек, где мертвые и живые вместе. Где в нашем строю стоят души тех, кого сегодня хоронят, кто сегодня наконец обретет покой. Они все вместе - и те, кто уже ушел, отдав жизнь за Родину, и те, кто пришел за ними, кто хочет знать о них, помнить их и чтить их память. Очень все старались.



Вы знаете, недавно по просторам интернета стало ходить высказывание, что если бы всех пропавших и погибших солдат пустить парадом по Красной площади, то шли бы они больше 10 дней… Так вот: я видел своими глазами, как к могиле, с расстояния в 100 метров, в одну колонну полчаса шли 154 неизвестных героя. Шли к могиле, в которой обрели покой - и память тех, кто с ними шел вместе и провожал их в последний путь, путь в бессмертие. И это не громкие слова, потому что этот путь они прошли в сердцах тех, кто нес их к могиле. Потому что они никогда этого не забудут и детям своим расскажут о том, кого они провожали эти хмурым дождливым июльским днем. А это и есть бессмертие, бессмертие в памяти поколений.




А вечером был костер. Огромный костер до небес. Все-таки у нас, русских, есть какая-то тяга к огню - наверное, еще с язычества. Он успокаивает, он же очищает, он же "ярость благородная" - все в огне. В небо летели искры, как возвращенные души. Ребята молча смотрели на огонь, и каждый о чем-то думал, о чем-то хорошем. У них, у этих ребят, совсем другие глаза, таких не встретишь в городе. Это живые, думающие, переживающие глаза. Потом были песни - поисковые, военные и просто о жизни. Долго сидели, смотрели на огонь, и с его силой менялись эмоции, - с восторженно-радостных (когда он разгорался) на сильные, серьезно-суровые (когда огонь бушевал в полную силу), на задумчиво-лирические (когда огонь затухал, лениво играя на углях). Я видел, как менялись эти эмоции на глазах ребят, и понимал, что не зря мы все это делаем, что павшие и здесь помогают нам. Помогают разбудить чувства, заставить думать и переживать, чувствовать, любить, ненавидеть. Они нам нужны.

Я ушел на захоронение глубокой ночью и простился с ними сам. Попросил прощения за все и обещал вернуться и помнить. Мы уехали, и над высотой 269,8 опять воцарились тишина и покой, а над огромной воронкой от подрыва, как часовой, застыл бетонный солдат на постаменте. А на аллее теперь две тысячи фамилий павших, тех, кто лежит у подножия монумента.

Я увожу с собой память и нарисованный нашим антропологом Настей Куренковой по черепу портрет неизвестного младшего лейтенанта. Это еще один мой святой с Зайцевой Горы, моя икона.