Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

70-летию Великой Победы посвящается

Первые дни войны. Оборона Брестской крепости. Захват Литвы, Латвии, Беларуси, 22 июня – 10 июля 1941 г.

Фото: Москвичи слушают выступление В.И.Молотова о начале войны. 22 июня 1941 года

Мы публикуем фрагмент из книги Матвея Воронова "Живая память - молодежи. Хроники II Мировой и Великой Отечественной, 1939 – 1945 гг."  (Москва, 2014). Матвей Владимирович Воронов родился 4 июня 1934 года; во время войны был с семьей эвакуирован из Москвы в Свердловск. На себе испытал все тяготы и лишения военного времени. После школы окончил Институт Иностранных языков и работал военным переводчиком в Министерстве обороны. Как журналист публиковал свои заметки во многих центральных газетах страны. Всю свою жизнь интересовался историей, был экспертом по истории Холокоста. Как редактор выпустил десятки книг по истории Холокоста и воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны. В последние годы жизни кропотливо работал как автор над книгой "Живая память - молодежи", стараясь собрать все основные события II Мировой и Великой Отечественной войны в одном издании.



«Двадцать второго июня,

ровно в четыре утра, Киев бомбили,
Нам объявили, что началась война!». Из песни.

Ранним утром 22 июня, уже рассветало, в кабинете наркома обороны СССР Семена Тимошенко на улице Фрунзе, где собрались начальник Генштаба генерал Г. Жуков, его заместитель генерал Н. Ватутин, раздались звонки ВЧ-спецсвязи: звонил адмирал Филипп Октябрьский, командующий Черноморским флотом, потом пошли звонки из штабов Западного, Киевского, Прибалтийского округов… Сообщалось о налетах немецкой авиации, бомбардировке городов, артиллерийском обстреле пограничных застав и укреплений. В четыре часа утра военачальники прибыли в Кремль, в кабинете Сталина их ждали члены Политбюро, руководители партии и страны.

…22 июня около пяти утра из ворот бывшего «Морозовского» особняка, что на улице Станиславского, где находилось посольство Германии в Москве, выехал черный «мерседес». В нем сидели посол граф Фридрих фон Шуленберг и советник посольства Густав Хильгер. Ехать было недалеко, и дорогу в Кремль посол и его спутник знали очень хорошо. Граф Шуленберг жил в столице России уже четыре года, еще когда улицу, где размещалось посольство, называли по старинке Леонтьевским переулком. Граф Шуленберг, профессиональный дипломат, уже немолодой, сдержанный и рассудительный человек, знал причину вызова в Кремль лучше других. Он ехал к советским руководителям с нотой, только что полученной из Берлина, об объявлении Германией войны России. Знал и давно страшился этого часа. Германский патриот Шуленберг был противником этой войны, он всегда был сторонником политики первого германского канцлера Отто фон Бисмарка: «Война на два фронта, война с Россией гибельны для Германии». Именно Шуленберг был доволен, присутствуя на подписании «Пакта о ненападении» и «Договора о дружбе и границе» здесь, в Москве, два года назад. Более того, совсем недавно, в мае, встречаясь с заместителем наркома иностранных дел Деканозовым, он назвал разговоры о войне слухами, но добавил, глядя в глаза собеседнику: «Со слухами иногда надо считаться как с фактом».
Разговор с Молотовым – уже два часа шла война – был коротким и сухим. Он вручил разгневанному наркому иностранных дел ноту, попросил не препятствовать выезду персонала посольства в Германию... «На взаимной основе», – буркнул Молотов. Хильгер добавляет: «Мы распрощались с Молотовым молча, но с обычным рукопожатием». Он вспоминает: «Шуленберг считал решение Гитлера безумием».
Граф Шуленберг не дожил до дня освобождения Германии от нацизма. Участник заговора против Гитлера в июле 1944 года, он был повешен в берлинской тюрьме «Плетцензее» 10 ноября того же года…

«Только к 8 часам утра 22 июня, – вспоминает маршал Георгий Константинович Жуков в своих мемуарах, – Генеральным штабом было установлено, что сильным ударам бомбардировочной авиации противника подверглись многие аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского военных округов, где серьезно пострадала, прежде всего, авиация, не успевшая подняться в воздух и рассредоточиться по полевым аэродромам; бомбардировке подверглись многие города и железнодорожные узлы Прибалтики, Белоруссии, Украины, военно-морские базы в Севастополе и в Прибалтике; завязались ожесточенные сражения с сухопутными войсками немцев вдоль всей линии нашей западной границы, На многих участках немцы уже вступили в бои с передовыми частями Красной Армии; поднятые по тревоге стрелковые части, входящие в передовой эшелон прикрытия, вступали в бой, не успев занять подготовленных позиций…».



«Главное командование немецких войск, – цитируем далее Г.К. Жукова, – сразу ввело в действие 153 дивизии, из них 24 танковых…

Накануне войны Сталин, нарком обороны, Генеральный штаб считали, что гитлеровское командование должно будет держать на Западе и в оккупированных странах не менее 50% своих войск и ВВС. На самом деле к моменту начала войны оно оставило там меньше одной трети, да и то второстепенных дивизий, а вскоре и эту цифру сократило».

В 12 часов пополудни 22 июня 1941 года В.М. Молотов от имени советского правительства выступил по радио с официальным сообщением о нападении Германии на Советский Союз и обращением к советскому народу; оно заканчивалось ставшими крылатыми словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
В тот же день указом Верховного Совета СССР – парламента страны того времени – было объявлено военное положение во всех западных районах Советского Союза.
22 июня войну Советскому Союзу объявили Италия, Румыния, 23 июня – Словакия, 25 июня – Финляндия, 27 июня – Венгрия.

Уже в первые часы войны немцам, имевшим точные данные о размещении советских военных аэродромов, удалось уничтожить на земле около 1500 самолетов, вывести из строя в основном проводные системы связи войск и штабов. Потеря управления войсками, отсутствие координации родов войск и отдельных частей, господство в воздухе немецкой авиации стали основными причинами отступления Красной Армии в первые месяцы войны, больших потерь в живой силе и технике.

Первый удар германских войск и войск их союзников приняли пограничники. Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря охраняло 666 погранзастав, из которых 465 в этот день вступили в неравный бой. Германское командование отводило, по плану «Барбаросса», на их ликвидацию до одного часа. Учитывая численный состав каждой заставы – менее сотни бойцов, их вооружение – в основном винтовки, пулеметы, гранаты, эта задача была вполне под силу специальным ударным группам, вооруженным автоматами, которым придавались танки, минометы. Войска прикрытия Красной Армии также в большинстве случаев не могли оказать пограничникам необходимую помощь. Тем не менее большинство застав держалось больше суток, а иные значительно дольше и отходили, израсходовав весь боезапас, сражаясь до последнего бойца.

Вот несколько примеров. 86-ю заставу Августовского погранотряда (западная граница в районе Гродно) атаковало до батальона немецкой пехоты при поддержке танков. 32 пограничника за десять часов боя отбили семь атак. Оставили рубеж на границе только после приказа командования. Командир заставы лейтенант М.М. Усов удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно).

13-я застава Владимир-Волынского погранотряда (командир лейтенант А.В. Лопатин, Герой Советского Союза, посмертно) 11 суток вела бой с немецкими регулярными войсками. До 2 июля над развалинами заставы развевался государственный флаг СССР – Красное Знамя. Немецкие саперы взорвали развалины казармы заставы, под обломками погибли ее последние защитники…

«Пятая пограничная застава Кагульского погранотряда в Молдавии располагалась на стратегически и тактически важном направлении: два моста через Прут, в том числе железнодорожный, шоссейная дорога от границы, а справа и слева от нее труднопроходимые болотистые и холмистые места.

Рано утром 20 июня 1941 года посты наблюдения наших пограничников засекли необычное явление. Село Фальчиу на сопредельной стороне было оцеплено полицейскими. Жители торопливо грузили свой скарб на повозки и двигались по дороге в сторону от границы.

Начальник заставы старший лейтенант В.М. Тузлов доложил об этом коменданту пограничной комендатуры. Вывод напрашивался сам собой: либо крупномасштабные учения, либо (и скорее всего) война. В тот день на заставу прибыл заместитель коменданта по политчасти военком И.И. Бойко. Он выслушал тревожный доклад начальника заставы, затем выступил перед бойцами. Он говорил о нашей великой Родине, о неравном бое дальневосточных пограничников на сопке Заозерной, о мужестве защитников границы на озере Хасан. После этого был показан кинофильм «Если завтра война».

Последовавшие вскоре события стали его продолжением. Но уже не на экране, а в реальности. 22 июня в 3 часа 30 минут пограничники Макаров и Теленков обнаружили приближающиеся к нашему берегу тяжелые саперные понтоны, нагруженные военнослужащими и оружием. Они подпустили их поближе, забросали гранатами и расстреляли из автоматов. В это же время по заставе был открыт шквальный артиллерийский и минометный огонь. Противник сумел-таки переправиться через реку и атаковал заставу. Ему удалось вклиниться в нашу оборону и отсечь один из дзотов. Начальник заставы возглавил контратаку. Завязался рукопашный бой, и противник был отброшен к реке. В это время из комендатуры на заставу вышла помощь – два отделения во главе со старшим лейтенантом А.К. Константиновым.

Противник снова и снова предпринимал атаки. Ему удалось захватить блокгауз заставы. Младший сержант В.Ф. Михальков с двумя пограничниками скрытно подползли к объекту, забросали противника гранатами и отбили блокгауз. Противник не смог захватить мосты, но предпринимал новые попытки переправиться через Прут. На участок заставы было брошено около двух полков. Но на пути врага встала группа пограничников во главе с сержантом И.Д. Бузыцковым. Их станковый пулемет и автоматы косили противника на воде и на берегу. На помощь заставе были выдвинуты два эскадрона 72-го кавалерийского полка. Но они попали под сильный артиллерийский обстрел и полегли, не дойдя до заставы.

Наши силы таяли. Однако командование пограничного отряда просило держаться до подхода частей Красной Армии. Очень важно было не допустить захвата противником мостов. И пограничники держались. Никакой паники. Вот уже пошла вторая неделя кровопролитных боев. Продукты питания еще были, но возникли трудности с боеприпасами. И тут, на радость всем, прорвалась к заставе полуторка, груженная патронами и гранатами.

На десятые сутки пришел приказ взорвать мосты. Пограничники выбили противника из окопов близ переправы и с помощью саперов выполнили поставленную задачу.
Утром 2 июля поступил приказ командования выйти из боя и покинуть заставу и приступить к выполнению новых задач в составе пограничного полка.

За 11 суток боев застава уничтожила свыше тысячи вражеских солдат. Но существенно поредел и строй пограничников. Из 63 бойцов, принявших бой 22 июня, в живых осталось всего 16 человек. За мужество и героизм, проявленные в боях по защите государственных рубежей, звание Героя Советского Союза присвоено старшему лейтенанту А.К. Константинову, младшему сержанту В.Ф. Михалькову и сержанту И.Д. Бузыцкову.

Так сражалась не только застава старшего лейтенанта В.М. Тузлова, но и все заставы пограничного отряда майора В.М. Фадеева. 2 июля 1941 г. начальник пограничных войск Молдавского округа генерал Никольский доложил по телефону в Москву: «На участке 25-го погранотряда противника на нашей территории нет». (Из воспоминаний Якова Портных).

Особое место в истории боев в первые дни Великой Отечественной войны занимает ставшая легендарной оборона гарнизона Брестской крепости, расположенной на островах на Западном Буге. Ее начали строить в первой половине XIX века, укрепляли и расширяли накануне Первой мировой войны. Строили в те времена добротно и на века. Толщина стен фортов и бастионов колебалась от полутора до двух метров. Крепость «охраняли» речные протоки и рукотворные каналы. Однако ее строители не рассчитывали, что для взятия крепости в новых войнах будут применяться боевые самолеты, крупнокалиберные пушки и танки, огнеметы, а на приступ пойдут вооруженные автоматическим оружием солдаты.

К моменту нападения в Брестской крепости находилось около 9 тысяч военнослужащих Красной Армии, вооруженных винтовками, около трех десятков легких танков и бронеавтомобилей, минометы и гаубичный полк ниже штатного состава. Несколько тысяч военнослужащих было выведено из крепости 22 июня до ее полного окружения.
Крепость должна была атаковать 45-я пехотная дивизия – около 18 тысяч военнослужащих, получивших боевой опыт в недавних польской и французской кампаниях. Кроме обычной артиллерии, командование дивизии располагало уникальным вооружением – двумя самоходными мортирами (пушками навесного обстрела) сверхкрупного калибра и новейшими реактивными многоствольными минометами. На взятие крепости ей отводилось не более 8 часов, затем ставилась задача продвинуться еще на 7-8 км от советско-германской границы.

Подразделения дивизии начали боевые действия 22 июня в 3.15 утра мощным ударом артиллерии и реактивных минометов, что привело к большим потерям гарнизона Брестской крепости, не оповещенного о возможном нападении, и боевой техники. Штурмовому отряду на резиновых моторных лодках удалось захватить к 4 часам мосты и часть крепости, потеряв при этом две трети своего состава. В полседьмого командир дивизии, генерал-лейтенант Шлипер доложил в штаб корпуса «об усилении сопротивления русских» и «ситуации под контролем». К 8.50 он был вынужден бросить в бой свой резерв – еще один пехотный полк. К 11 часам штаб дивизии сообщил о больших потерях и упорных боях в крепости:

«Русские ожесточенно сопротивляются. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров».

В 14.30 генерал Шлипер принял решение с наступлением ночи отвести войска из захваченной части крепости и взять ее измором и постоянным обстрелом.
Заканчивался первый день войны – 22 июня 1941 года, но 45-я пехотная дивизия, гордившаяся «своим высоким моральным духом» (она комплектовалась в основном австрийцами из Западной Австрии, земляками фюрера), не достигла «блицзига» – молниеносной победы – при штурме Брестской крепости, понесла большие потери и не выполнила поставленной задачи. К этому времени другие немецкие дивизии продвинулись в глубь советской территории на 20-25 километров.

Вот хроника тех дней. 24 июня. Несмотря на непрерывный артиллерийский обстрел, применение танков, «русские стали вести себя тише, но непрерывная стрельба снайперов продолжалась из самых неожиданных мест». Подбито четыре немецких танка.
26 июня осажденные предприняли безуспешную попытку вырваться из крепости. Такие попытки повторялись и в последующие дни.
28 июня женщины и дети, находившиеся в крепости, по решению ее защитников вышли из крепости и были позднее отпущены немецким командованием.
28-29 июня фашисты предприняли непрерывный штурм крепости, чередуя его с артиллерийским обстрелом и воздушными бомбардировками. 29 июня немецкий бомбардировщик сбросил на Восточный форт крепости несколько фугасных бомб большой мощности (от 500 до 1800 килограммов). Сбрасывались не только бомбы, но и бочки с горючей смесью, вызвавшие огненные смерчи внутри крепости.
Группы бойцов и красноармейцы-одиночки продолжали сражаться с немцами в течение всего июля. По легенде, в ее развалинах и позднее раздавались выстрелы непобежденных защитников Брестской крепости.
В боях за Брестскую крепость с 22 по 29 июня 45-я дивизия понесла небывалые ранее потери – только убитыми 32 офицера и 421 солдат и унтер-офицер, ранеными – 48 офицеров и свыше 1000 солдат.


Для сравнения – в ходе польской кампании за 13 дней 45-я дивизия, пройдя с боями 400 километров, потеряла 158 человек убитыми и 360 ранеными. Забегая вперед, скажем, большие потери эта дивизия понесла при отступлении от Москвы в декабре 1941 года, под городом Ливны в Орловской области тогда были захвачены штабные дивизионные документы, пролившие первый свет на оборону Брестской крепости. В июне 1944 года 45-я пехотная дивизия вермахта была окончательно разгромлена под Бобруйском.

«Когда говорят о мужестве, вспоминают Брест, когда говорят об испытаниях, вспоминают Брест, когда говорят о жизнях, отданных за нашу землю, вспоминают Брест. Это общее для нас начало войны, символ этого начала – трагического и героического. И когда мы говорим Брест, ведь это мы думаем не только о защитниках Бреста, мы думаем вообще о том, как мы выстояли, как мы остановили врага, как мы разрушили его планы, как немцы не дошли за 6 недель до Москвы, как рухнул блицкриг, как они проигрывали войну». (Константин Симонов).

Наступление германских войск по плану «Барбаросса» велось по нескольким главным направлениям: центральному, западному, через Беларусь, имея задачей захват Москвы (группа «Центр»), им противостояли войска Западного фронта (решение об организации этого и других фронтов на базе приграничных военных округов было принято советским руководством буквально накануне начала войны, 21 июня 1941 г.); на северо-западе через прибалтийские республики, в направлении Ленинграда, (группа «Север») – советские войска Северо-Западного фронта, и на юге, через Украину к Киеву (группа «Юг») – советские войска Юго-Западного и Южного фронтов.
Германская тактика военных действий не отличалась новизной: стремительные прорывы танковыми клиньями, окружение и ликвидация разрозненных частей противника, взаимодействие наземных войск и авиации. За плечами вермахта был опыт побед подобной тактики в Польше, во Франции, на Балканах. Пока он подтверждался и на территории Советского Союза.

Немецкие войска с самого начала наступления на центральном участке Западного фронта в Беларуси превосходили почти вдвое по численности оборонявшиеся части Красной Армии (1450 тысяч против 790 тысяч). Уже в первую неделю боев им удалось окружить советские войска в районе Белостока, во вторую неделю – у Минска. 22 июня был захвачен город Брест, 23-го – Гродно, 27-го – Белосток, 28-го – Минск. Столица Беларуси – Минск – с первых дней войны подвергалась жесточайшим налетам немецкой авиации, погибли тысячи жителей города.

Вспоминает минчанка Раиса Еримсон: «Ах, война, что ты, подлая, сделала… Для нашей семьи война началась 19 июня 1941 года. В тот день младшую сестренку Маню, 1933 года рождения, мама отправила с детским садом № 49 под Минск, в поселок Ратомку, больше мы ее не видели.

Наша семья жила в Минске, где и застала нас война. 22 июня город бомбили, были слышны разрывы бомб. Отец был призван в армию и пропал без вести. Вечером 23 июня мы с группой беженцев вышли из горящего города. Помню зловеще красивое огненное небо. Взрослые успокаивали – это закат. Нет! Это горел Минск! Трудно забыть это зарево. Так началась наша дорога в никуда! Мы шли лесами, болотами, под обстрелом фашистских самолетов. Многие из нашей группы погибли. Фашисты буквально шли за нами по пятам. Мы видели убитых, раненых людей. Мне не забыть страшный рассказ плачущей женщины, у которой на глазах убило брата и мать. Помню, как взорвали мост через реку Березину, и мы переплыли на другой берег в маленькой лодке, в которую набилось человек десять…».

Окруженные в районе Белостока и под Минском советские войска, лишенные прикрытия с воздуха, не получавшие боеприпасов, горючего и продовольствия, подвергались интенсивным артиллерийским обстрелам и авиационным ударам, переходили в контратаки и продолжали сопротивление до 10 июля, незначительной их части удалось вырваться из окружения и прорваться на восток, тем не менее в этих «котлах» было пленено в общей сложности около 300 тысяч человек, в том числе несколько генералов (2 командира корпуса, 6 командиров дивизий), захвачено 3332 танка, 1809 орудий, убито более 342 и ранено около 77 тысяч красноармейцев и командиров, в том числе 3 комкора и 2 комдива, пропали без вести еще 1 комкор и 2 комдива.

В ходе наступления противник добился серьезных оперативных успехов, захватил значительную часть Беларуси, часть западных областей России и продвинулся более чем на 300 км от границы в направлении на Москву.

Советское руководство жестоко расправилось с высшим командным составом РККА Западного фронта: уже в июле были расстреляны его командующий, генерал армии
Д.Г. Павлов, другие генералы и старшие командиры. Позднее, после смерти Сталина, они были реабилитированы, восстановлены в воинских званиях, их семьям возвращены боевые награды казненных.

Свои впечатления о боях в районе Гродно оставил немецкий генерал-инспектор пехоты Отт:

«Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это невозможно».

И еще другие признания нацистов о боевых качествах советских войск:
Министр пропаганды рейха Й. Геббельс, перед началом вторжения считавший, что «большевизм рухнет как карточный домик», уже 2 июля записывает в дневнике:
«На Восточном фронте боевые действия продолжаются. Усиленное и отчаянное сопротивление противника… У него много убитых, мало раненых и пленных…. В общем, происходят очень тяжелые бои. О прогулке не может быть и речи. Красный режим мобилизовал народ. К этому прибавляется и баснословное упрямство русских. Наши солдаты еле справляются, но до сих пор все идет по плану. Положение не критическое, но серьезное и требует всех усилий».

Фельдмаршал Вальтер фон Браухич, командующий сухопутными войсками вермахта:
«Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник».

Генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба армии группы «Центр»:
«Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам приходилось встречаться на поле боя. Но следует сказать, что и немецкая армия продемонстрировала высокую моральную стойкость в преодолении всех бедствий и опасностей, обрушившихся на нее». И еще: «Красная Армия является очень серьезным противником… Русская пехота проявила неслыханное упорство, прежде всего в обороне стационарных укрепленных сооружений, русские держались до последнего человека…».

После разгрома основных сил Западного фронта немецкие войска, практически не встречая значительного сопротивления, двинулись по Минскому шоссе по направлению к Смоленску. На реке Березина под городом Борисовом на их пути встали подразделения Красной Армии, сформированные из вышедших из окружения красноармейцев, 500 курсантов-танкистов местного военного училища, и полки кадровой 1-й Московской мотострелковой дивизии, срочно переброшенной из Подмосковья, на вооружении которой было свыше 200 танков БТ-7, несколько танков Т-34 и КВ. Они не только задержали на несколько дней продвижение ударных танковых частей вермахта, что дало возможность организовать оборону нового стратегического рубежа Красной Армии на реках Западная Двина и Днепр, но и нанесли им значительный урон. Только 18-я танковая дивизия, острие немецкого танкового клина на смоленском направлении, потеряла половину своих танков. Это признает в своем отчете командир дивизии генерал-майор В. Неринг:

«…Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики… Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до собственной погибели».

А вот письмо фельдфебеля этой дивизии, непосредственного свидетеля стремительного удара танкистов 1-й Московской мотодивизии по автоколонне 18-й танковой дивизии в районе Борисова: «Внезапно появились они. Мы издали слышали гул двигателей, но все равно опоздали. Советские танки Т-26 и Т-34, ведя непрерывный огонь, продвигались параллельно нашей колонне. Уже через несколько секунд начался ад кромешный. Следовавшие в центре колонны три грузовика с боеприпасами взлетели на воздух. Жуткий взрыв разметал во все стороны их обломки…».




Фрагмент из книги Матвея Воронова "Живая память - молодежи. Хроники II Мировой и Великой Отечественной, 1939 – 1945 гг" (Москва, 2014).