Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

12.01.2017

Древняя Нерехта: родина воздухоплавания и фламандского полотна

По сей день ученые спорят по поводу названия этого древнерусского городка в Костромской области. Главная версия такова: мол, на языке племени меря, что обитало здесь более тысячи лет назад, слово «нерехта» означает «река в болотной низине».

МЕЖДУ КОСТРОМОЙ И ЯРОСЛАВЛЕМ

Что верно, то верно: стоит город Нерехта во впадине. На реке с таким же названием, которая, как и все среднерусские речушки, обмелела за последние века просто донельзя. Даже не верится, что когда-то по Нерехте-реке величаво проплывали ладьи под парусами с купеческими грузами в трюмах… Шли они дальше, по реке Солонице, куда впадает Нерехта, а уж оттуда – в Волгу, открывавшую пути по всему миру. Ну, не без волоков, конечно.

Ныне речку Нерехту, как говорят местные жители, и корова вброд перейдет. Правда, коров в этих краях не видали с прошлого века, когда повымирали здешние колхозы, да и старушки, что держали подворье со скотиной, отошли в мир иной. Грустно… Нерехта – один из сонма вымирающих старинных городов Руси, на которых когда-то держался вековой купеческий уклад. Сейчас нерехтчан – около 20 тысяч, а в 1992 году их было свыше 30 тысяч.

Да, так как же – насчет названия? Хм… «Река в болотной низине». Так ли это? Гидрографы, к примеру, твердо уверены: болот здесь отродясь не было. Ищут иной смысл в созвучии «нерехта». И, конечно же, находят. Дерзну и я (а со мной – пара местных жителей, с которыми я разговорился во время своей поездки) высказать свои соображения.

Вот, к примеру, есть на юге Московской области река (теперь уже – речушка) под названием Осетр. Название древнее, а предки наши иронизировать не больно-то любили. Значит, водились в Подмосковье осетры, это точно. Правда, много веков назад. Вернее даже, не водились, а приходили сюда на нерест из Каспийского моря: по Волге, потом – по Оке, а уж в нее-то и впадает река Осетр.

Так может, и речка Нерехта – место осетрового нереста? (В старославянском языке звуки «х» и «с» чередуются, между прочим). Ведь другую рыбу, кроме осетровых пород, древние русичи «за дело не считали», им надо было стерлядь добывать на уху-то, и никак иначе…

И точно: в глубинах интернета обрел я и эту научно обоснованную версию: Нерехта – речка, где нерестились ценные породы рыб, в том числе – из Каспия.

Уф, с местной топонимикой вроде бы разобрались… А каким-таким образом затерянная посреди калужских (сусанинских!) лесов Нерехта стала родиной воздухоплавания? А? Скажите-ка на милость?

«НАТЯНУЛ НОС» БРАТЬЯМ МОНГОЛЬФЬЕ

Шутки шутками, а только стоит в старинном городском сквере гранитный памятник (пирамидальная стела) с выбитой горделивой надписью: «Город Нерехта – родина первого русского воздухоплавателя Крякутного, который в 1731 г. впервые в мире поднялся в воздух на воздушном шаре». Вот так! И это вам не какие-нибудь безответственные заявления нынешних любителей сенсаций – памятник установлен в 1956 году по директиве ЦК КПСС и Совета Министров РСФСР, не хухры-мухры. Долгие годы возле этой стелы принимали юных нерехтчан в пионеры, они давали клятву быть достойными своего великого земляка. В Нерехте появилась улица Крякутного (впоследствии ее переименовали в улицу Гагарина, что символично). Тогда же, в 56-м, была выпущена и почтовая марка в память 225-летия эры воздухоплавания, посвященная подвигу нерехтчанина Крякутного.

Постойте, а как же братья Монгольфье? Французы, которые в 1783 году (как официально считается) построили первый воздушный шар и подняли его ввысь за счет горячего воздуха? А вот так: «отдыхают» братья Монгольфье – и старший, Жозеф-Мишель, и вместе с ним – младший, Жак-Этьенн. Аж на целых полвека с гаком опередил их уроженец Нерехты, мелкий чиновник Крякутной.

По некоторым данным, звали его Ефим, поскольку в старинных церковных книгах Рязанской епархии найдены записи с повелением возглашать анафему (проклятие) «слуге бесовскому Ефимке Крякутному».

За что ж так обошлась с ним тогдашняя церковная власть? В архивах Рязанской воеводской канцелярии (XVIII век) читаем: «1731 год. В Рязани при воеводе подьячий нерехтец Крякутной фурвин (мешок – Авт.) сделал, как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив. Его выгнали из города, и он ушел в Москву, а хотели закопать живого в землю или сжечь».

Великий советский авиаконструктор и знаток истории воздухоплавания, академик АН СССР Олег Константинович Антонов всерьез изучил эту запись и сделал свое экспертное заключение: «Обратите внимание на слова: «надул дымом поганым и вонючим...» Я делаю из этого вывод, что это был не дым, а водород. Водород в то время уже умели добывать. При воздействии кислоты на железо с примесью серы вполне мог получиться «дым поганый и вонючий». Таким образом, мы можем предполагать, что воздушный шар был наполнен не теплым воздухом, а водородом, и изобретен не физиком Шарлем в 1883 году, а русским самоучкой Крякутным в 1731 году».

Это заявляет создатель серии самолетов «Ан», авторитетней, как говорится, некуда. И надо же, Ефима Крякутного, первого аэронавта в истории, соотечественники хотели живьем закопать в землю! Ай, нехорошо… За своего подьячего якобы вступился сам воевода Воейков, отнял его у возмущенного люда со словами, что Крякутной – вовсе не богохульник, не колдун, а муж ученый.

Для меня же в этой истории весьма примечательным является то, что подьячий в рязанской летописи назван просто – «нерехтец». Вдумайтесь: не написано было, что он из-под Костромы или Ярославля (а город Нерехта стоит аккурат на середине пути между этими прославленными городами). Значит – что? Значит, Нерехта три века назад была сама по себе известна на всю Россию, и не надо было долго объяснять, откуда родом человек, если он – «нерехтец». Самодостаточное определение.

СОЛЬ ВАРИЛИ, ПАРУСА СТРОЧИЛИ

Нерехта известна с 1214 года, года в летописях упоминается как предмет раздора между удельными князьями. Лучше бы эти князья объединились вовремя против татарских полчищ, чем истреблять нерехтчан в борьбе за власть в этом красивом и очень богатом городке. Хотя уже в петровские времена Нерехта насчитывала около 300 дворов, официальный статус города был присвоен Нерехте Екатериной II только в 1778 году. Одновременно с Нерехтой статус города и генплан получило такое белорусские поселение, как Дрогичин в нынешней Брестской области (известен с середины XV века)…

Вообще, тогда многие города Российской Империи обрели свой официальный статус и генеральный архитектурный план – например, городом в 1778 году стала знаменитая Александровская слобода (ныне – Александров Владимирской области). И как раз в то самое время, в 70-е годы XVIII столетия, многие земли Беларуси вошли в состав России. В 1777-78 годах статус города получили древнейшие поселения Могилевщины - Копысь (известно с 1059 года) и Мстиславль (почти ровесник Нерехты, только на полвека постарше).

Мы упомянули о княжеской усобице в борьбе за богатую Нерехту. Чем же она была так богата восемь веков назад? Солью, вот чем. Недаром река, в которую впадает речка Нерехта, именуется Солоницей – из ее соленых вод в многочисленных солеварнях выпаривали соль – товар прибыльный и очень востребованный. До сих пор сохранились здесь древние села – Большая Соль и Малая Соль.

В Смутное время город был полностью разорен и сожжен поляками, но вскоре восстановился. А вот солеварение здесь прекратилось в том же XVII веке: стало невыгодно, поскольку были открыты залежи каменной соли в Пермском крае, на Нижней Волге… Но нерехтчане всегда были неунывающими людьми. Упали цены на соль? Освоим другой промысел!

В этих краях испокон веков растили дивный лен. И через какое-то время здесь взяли да и разработали технологию изготовления особого льняного полотна для парусов. Это полотно во всем мире принято именовать фламандским, хотя правильнее было бы присвоить ему название «нерехтское полотно». В общем, ходили европейские корабли под русскими парусами, ибо «сухопутная», никогда морской воды не нюхавшая Нерехта обильно поставляла сверхпрочное и тонкое полотно державам с самым развитым судостроением – в Англию и Голландию. И, надо полагать, голландцы (фламандцы) переняли технологию у нерехтчан, отсюда и повелось – фламандское полотно.

Так-так! И тут я начал припоминать, что братья-то Монгольфье владели семейным бизнесом – ткацкой фабрикой, изготовлявшей среди прочего и фламандское полотно, а также - фабрикой обоев. Свой первый воздушный шар («монгольфьер») они изготовили в 1783 голу из излишков продукции своих предприятий – из парусины, оклеенной обоями.

И подумалось: а ну как отец их, Монгольфье-старший, имел торговые дела с Нерехтой? И его приказчик, побывавший в Нерехте, рассказал хозяину-французу о полете «нерехтинца» Крякутного? А папаша-фабрикант, в свою очередь, поведал эту «сказочку» малым деткам – братьям Жозефу-Мишелю и Жаку-Этьенну? Что ж, видно, запала эта сказка на ум пацанам, и со временем они осуществили мечту своего детства – сделать воздушный шар, как в далекой России… Впрочем, стоп. Это, братцы, скорее всего – историческая фантастика.

А может, и нет?..

ОХ, И НАВОРОТИЛ СТЕПАН ВОРОТИЛОВ…

Главным богатством Нерехты всегда были ее уроженцы. Самый великий архитектор костромской земли родился в этих краях – в уже упоминавшемся посаде-солеварне Большая Соль. Это был зодчий-самоучка Степан Андреевич Воротилов (1741-1792 гг.). Именно ему мы по сей день обязаны созданием уникального архитектурного облика Нерехты и Костромы.

Отец его, большесольский мещанин, обучил сына Степана рыбной ловле, портновскому и кузнечному делу. Но Степан сказал: «Буду строить красивые дома для купцов и самые-самые красивые церкви». И подался в каменщики. Попутно он с какой-то феноменальной легкостью обучился математике, черчению… К 30-ти годам осилил (без учителей!) премудрости архитектурного искусства. Мало того: передал свои знания и навыки четверым братьям и двум сыновьям.

Все дошедшие до нас жилые купеческие и торговые здания Нерехты построены Воротиловым. Никто из местных состоятельных людей даже не думал искать другого архитектора и подрядчика – настолько замечательные двухэтажные дома и магазины возводил их уважаемый земляк. А начал он в 1770 году с постройки колокольни при церкви в посаде Большие Соли. И – пошло-поехало, будто кто-то незримый помогал Степану Андреевичу: двухэтажная церковь Воскресения Христова, Крестовоздвиженский и Преображенский храмы в Нерехте (они до сих пор радуют людей своим величавым обликом); восстановление Успенского собора и создание соборного комплекса в Костромском кремле, создание Богоявленской церкви в Костроме с 64-метровой колокольней… Всего не перечислишь. Да еще и в Рыбинске строил храмы Воротилов, в ярославских и костромских селах…

Знаменитые торговые ряды Костромы («Мучные» и «Красные») – тоже детище Степана Андреевича. Оно-то и свело его в могилу. Немец К.Клер, губернский архитектор Костромы, был возмущен, что столь грандиозный проект поручили самоучке, и подал на него в суд. От переживаний и травли, от всех перипетий этой тяжбы выдающийся нерехтчанин Степан Воротилов умер холодным ноябрьским днем 1792 года, прожив на этом свете чуть больше полувека.   

МОНАСТЫРСКАЯ ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ

На Руси женские монастыри во все века появлялись нечасто, и соотношение мужских и женских обителей было примерно 4 к 1. Считалось, что бабья доля – детей рожать и мужа кормить, а не в монастыре лбом об пол стучать. Да и труды монастырские непосильны для женщин, и, в конце концов, все равно игуменье мужиков всегда нанимать приходилось – а какой тогда смысл в монашестве, если постоянно общаешься с противоположным полом?

Нынче в малых городах России логика иная. В том числе и в Нерехте. Здесь на двадцать тысяч населения – аж два монастыря, и оба женские, причем – «переделанные» из мужских. Стало быть, вековой «тренд» изменился. Это почему же?

Да уж потому… В Нерехте одиноких женщин, увы, слишком много. Пьют мужики горькую. А кто деловой да непьющий, тот подается в столицы или в областные центры – Кострому и Ярославль. Так что… Помыкается-помыкается женщина без мужа, без семьи, да и подает прошение на принятие пострига в одном из монастырей – Троице-Сыпанове или Тетеринском. Пока в этих обителях, открытых лишь в нашем веке, насельниц не так уж много, но, как говорится, перспективы большие…

А если говорить о святынях, к которым притекают со всей России паломники, то Бог не обделил ими ни тот, ни другой монастырь. В Тетеринском Свято-Успенском монастыре хранится даже такая великая реликвия, как венец великомученицы Варвары. После молебна грустный и торжественный иеромонах Ипатий возлагает этот святой обруч с четырьмя крупными драгоценными камнями на голову каждому паломнику. А уж там, как известно, по вере вашей дастся вам…

Удостоился этой великой чести и ваш покорный слуга. Как же после этого не расспросить монахиню Марину, что встретила нас на монастырской «Ниве», об истории чудотворного венца-обруча? Оказывается, еще в 1108 году мощи великомученицы Варвары были перенесены из Константинополя в Киев, а сто лет спустя благочестивая боярыня положила в раку с мощами убиенной святой девы этот самый, драгоценный и чудотворный, обруч. Больше семи веков пролежал он на мощах великомученицы Варвары! А теперь «неисповедимые пути Господни» привели реликвию в скромный, малонаселенный Тетеринский монастырь – здесь всего-то восемь монахинь… Словно в утешение насельницам.

Побывал я и в Троице-Сыпановом Пахомиевом монастыре, основанном в XIV веке учеником преподобного Сергия Радонежского, святым Пахомием Нерехтским (рака с его мощами находится тут же, в монастырском храме). Здесь, на вечернем богослужении, я грешным делом стал исподволь подсчитывать монахинь и послушниц, после сорока – сбился со счета… По нынешним меркам – большой монастырь, многолюдный. Среди почитаемых святынь – чудотворная Владимирская-Нерехтская икона Божией Матери, обретенная в лесу святым Пахомием. А снаружи, заботливо ухоженный монахинями, - святой источник преподобного Пахомия Нерехтского, небесного покровителя окрестных сел, деревень… И, конечно же, милого до слез, бедного, но такого красивого, старорусского города Нерехты.

Александр АННИН