29.07.2014 Кому мешает Россия - 2

Продолжаем знакомить читателей со взглядами известного российского мыслителя Андрея Фурсова на историю отношений Запада и России в свете попыток наднациональных структур организовать глобальное управление человечеством. Позиция учёного была сформулирована в его докладе Изборскому клубу («Психоисторическая война»).

C окончанием наполеоновских войн Россия стала противником № 1 Великобритании на континенте, и британцы начали готовиться к устранению этого конкурента. В 1820-е годы была запущена психоисторическая (информационная) программа «Русофобия», которая должна была морально и идейно подготовить всех западноевропейцев к участию в британской борьбе против России, кульминацией которой в XIX веке стала Крымская война - первая общезападная война против России. Её результатом стало уменьшение влияния России в Европе и некоторое укрепление позиций Франции Наполеона III, но при этом Россия сохранила статус одной из пяти великих европейских держав и продолжала противостоять Великобритании в Центральной Азии.

Чтобы изменить эту ситуацию, британцы озаботились созданием континентального противовеса России, который в то же время мог бы «подсечь» и Наполеона III, проявлявшего всё большую самостоятельность. Таким противовесом должна была стать объединившаяся вокруг Пруссии Германия.

В 1870—1871 годах Пруссия нанесла поражение Франции. Быстрая победа немцев уже тогда вызвала определённое удивление у современников - не настолько они были сильнее французов в военном отношении. Со временем ситуация прояснилась: поражение во многом стало результатом предательства. Последнее было обусловлено тем, что «братья» из масонских лож Великобритании, Франции и Германии договорились - и судьба Третьей империи (Франции Наполеона III) была решена. Британцы могли торжествовать.

И вот тут-то немцы преподнесли им крайне неприятный сюрприз, последствия которого в значительной степени определили ход европейской и мировой истории почти на восемь десятков лет. Разделавшись с французами, немцы объединили свои масонские ложи (континентальные), которые ранее в разрозненном виде находились в той или иной степени под контролем британских лож (островных), в одну крупную сверхложу - «Geheime Deutschland» («Тайная Германия»). Тем самым они не только вышли из-под их контроля, но сделали заявку на самостоятельную игру в мировых процессах.

Впервые (и, кстати, единственный раз в истории) англосаксонским наднациональным структурам мирового управления и согласования был брошен вызов на национальной основе. Мощь этого вызова подкреплялась национально-политической позицией немецкого правящего класса и растущей экономической мощностью Второго рейха, тогда как Великобритания в 1870-е годы пик своей политико-экономической гегемонии в мире уже прошла.

Британское общественное мнение, не ведавшее о масонской подоплёке франко-прусской войны, победа немцев и так напугала до такой степени, что в 1871 году увидел свет рассказ полковника Джорджа Чесни «Битва под Доркингом». Сюжет прост: немцы высаживаются в Англии и начинают войну. Ещё за 10-15 лет до этого такое британцу и в голову не могло прийти, но жизнь менялась.

Итак, германский Второй рейх создал двухконтурную систему власти в одной отдельно взятой стране - до этого двухконтурной структурой власти обладали только британцы. Хотя в «коварном Альбионе» угрозу осознали сразу, в 1870-е годы британцам было не до Германии: ситуация на Ближнем Востоке, русско-турецкая война и «Большая игра» не позволяли им заняться решением германского вопроса. Германия тем временем наращивала мощь, формировался русско-германский союз, а экономическое положение Великобритании не улучшалось.

Любимой мишенью для стрельбы в тире американского президента Теодора Рузвельта, с которого в политике США начинается поворот к тесным отношениям с Великобританией, был портрет русского императора Николая II.

В 1880-е годы перед британской верхушкой остро встали два тесно связанных вопроса - германский и русский. Рост Германии, «германского духа» надо было во что бы то ни стало остановить, ну а русские ресурсы надо было поставить под контроль. И конечно же нельзя было допустить реализации ночного кошмара британцев - континентального русско-германского союза.

Более того, британцы могли остановить немцев только с помощью России, использовав её (а затем, по использовании, поставить на колени, как они это попытались сделать в 1917—1918 гг.). Как заметил замечательный русский геополитик Е.А. Едрихин-Вандам, решение британцами германского вопроса «возможно не единоборством Англии и Германии на Северном море, а общеевропейской войной при непременном участии России и при том условии, если последняя возложит на себя, по меньшей мере, три четверти всей тяжести войны на суше».

В конце XIX века само существование Британской империи и её верхушки во многом стало зависеть от разрушения Германии и России, но средством разрушения мог быть только конфликт между ними. Завязанный тугим узлом русско-германский вопрос стал центральным вопросом существования британской, а с определённого момента американской верхушки в их глобалистских устремлениях. Глобалистский и имперский принципы организации пространства несовместимы, особенно когда имперский принцип воплощается православной и к тому же некапиталистической, по сути, цивилизацией - Россией.

Решение германского вопроса британцами упиралось в европейскую войну, которую надо было каким-то образом вызвать, и в необходимость создания союза с Россией. С учётом полувекового англо-русского противостояния даже договора 1887 года по Афганистану (заключён после Пандждехского инцидента 1885 года, который едва не привёл к войне) было маловато для фундамента нового союза.

К тому же британцы стремились зажать немцев в клещи, а для этого нужна была Франция как союзник Великобритании и России. Но в том-то и дело, что у Франции на тот момент были натянутые отношения с Россией и ещё более натянутые - с Великобританией. И британцы нашли сильный ход: прийти к союзу с Россией через союз с Францией, которая предварительно войдёт в союз с Россией. Эту схему разбили на несколько ходов.

По-видимому, окончательное решение по разгрому Германии британцы приняли не позднее 1888 года (экономические проблемы подпирали), и работа закипела; забегая вперёд, отмечу, что именно в это время человек Ротшильдов Сесил Родс начал создавать закрытую организацию управления нового типа.

Сначала нужно было поработать над франко-русским союзом. Убеждать французов двинуться в сторону России пришлось папе Римскому. Он едва ли с охотой взялся за это дело, но на тот момент Ватикан изрядно задолжал Ротшильдам - пришлось отрабатывать. Франко-русскому сближению способствовало и послебисмарковское ухудшение германо-русских отношений - отчасти объективное, отчасти являющееся результатом действий в России британской агентуры влияния, тесно связанной с британскими банкирами.

В 1892—1893 годах результат - франко-русский союз - был налицо. Ну а положение Великобритании на мировой арене осложнилось тогда настолько, что Родс заговорил о необходимости создания единого англо-американского истеблишмента и занялся созданием принципиально новых закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления - более адекватных новой эпохе, чем масонство или немецкая сверхложа.

Оной из таких новых структур стало общество под неброским названием «Мы» («We»), или «Группа» («The group» - она существует до сих пор). За ним последовали другие - например, общество Милнера («Круглый стол»), выросшее из «Группы» и ставшее в определённый момент её ядром. Новые структуры активно включились в дело спасения Великобритании путём уничтожения Германии с её двумя контурами власти (кстати, немцы тоже не дремали, создавая неоорденские структуры и корпорации нового типа) и разрушения России.

Следующий шаг долгосрочной стратегии Великобритании - подтолкнуть Францию к союзу с Альбионом. Для этого необходимо было наглядно продемонстрировать французам, что русские не так сильны и не стоит так уж слишком рассчитывать на них в противостоянии с Германией. А для этого в свою очередь нужно было реально ослабить Россию, но только не в европейской зоне - там она ещё пригодится, а, так сказать, «на дальних берегах». Например, на Дальнем Востоке.

Эта задача была решена с помощью русско-японской войны (1904—1905 гг.), которой предшествовало заключение англо-японского договора (1902 г.), сыгравшего значительную роль в определении исхода русско-японской войны, в которой британцы активнейшим образом помогали японцам. Аналогичным образом «играли» и американцы, действуя против России. Показательно, что любимой мишенью для стрельбы в тире президента Теодора Рузвельта, с которого в политике США начинается поворот к новым отношениям с Великобританией, был портрет Николая II.

Олег Горупай