Дерзкое покушение

За семь с лишним веков с момента своего явления людям эта церковная реликвия не раз подвергалась посягательствам злоумышленников, среди которых были и крымские татары, и красные комиссары. Да и вообще – корыстные люди. Чудотворный образ похищали и пытались сжечь, раскалывали на части и взрывали, присваивали его драгоценное обрамление.

Но наибольшую известность Курской-Коренной иконе «Знамение» принесли не только исцеления «всех с верою притекающих» (а среди чудесно выздоровевших был и 10-летний курянин Прохор Мошнин, ставший впоследствии великим русским подвижником Серафимом Саровским). Образ прославился еще и необъяснимыми случаями собственного спасения из беды и опасности. Что, конечно же, послужило к возникновению и укреплению веры в Бога среди очень многих людей.

Самым дерзким и громким покушением на святыню стал взрыв «адской машины» в Знаменском соборе Курска в ночь на 8(21) марта 1898 года. Что же произошло тогда в спокойном губернском городе?

Одна из самых знаменитых картин Ильи Репина – масштабное полотно под названием «Крестный ход в Курской губернии». Оно изображает традиционное июньское шествие православного люда к месту чудесного обретения Знаменской Курской-Коренной иконы, что в сорока верстах от города (ныне – поселок Свобода). Художник работал над своей задумкой в 1880-х годах. Именно тогда среди участников ежегодного крестного хода был маленький мальчик по имени Толя Уфимцев. Он, подобно Серафиму Саровскому, был сыном зажиточного и богомольного курского купца и, увы, стал с годами неким антиподом своего святого земляка. Придет время - и на допросах после ареста Уфимцев откровенно расскажет о том, что отец его был человеком набожным и брал мальца на церковные службы и крестные ходы.

А дедом будущего эсера-террориста был астроном-самоучка Федор Семенов, получивший в середине XIX века научное признание благодаря своим «Таблицам солнечных и лунных затмений». Увлекался этот российский самородок и химическими опытами. В 1895 году его внучок, любознательный 15-летний отрок Анатолий, нашел среди дедовых рукописей рецепт черного пороха, изготовил его в достаточном количестве и стал думать, на ком бы из людей испытать взрывчатку. Как нельзя кстати подвернулся сосед, повздоривший о чем-то с отцом юного техника. Анатолий изготовил свою первую «адскую машину» и под видом подарка к церковному празднику послал ее ненавистному соседу. По счастью, во время почтовой доставки боек в механизме чуть сместился и бомба не взорвалась. Полиция дозналась, кто злоумышленник, но отец спас юношу от наказания, дело замяли. И Анатолий принялся работать над усовершенствованием «адской машины», чтобы впоследствии она не давала подобных нелепых осечек.

Бунтарские настроения, царившие среди «продвинутой» части тогдашнего российского юношества, в конце XIX столетия проникли и в Курск. Называться революционером стало неким «хорошим тоном» среди учащейся и рабочей молодежи. А еще это романтическое прозвище заметно повышало котировки парня в глазах девушек. Уфимцев, судя по фотографиям, красотой не блистал…

И – пошло-поехало: сначала он был изгнан из реального училища за богохульные высказывания, затем, устроившись на завод Мартенса, примкнул к небольшому кружку эсеров-максималистов. Кому именно пришло в голову взорвать главную святыню родного города – киот с Курской-Коренной иконой Богородицы – неизвестно. Во всяком случае, на следствии Анатолий Уфимцев заявил о себе как о главном организаторе и исполнителе акта вандализма.

В соборе пахло жженой серой, будто пришел антихрист

В два часа ночи 8 марта (по старому стилю) 1898 года стоявший на посту возле Знаменского монастыря городовой был оглушен грохотом, раздавшимся со стороны главного собора. Темноту прорезала ослепительная вспышка. Городовой помчался к месту взрыва.
Братия монастыря выбегала из келий, во дворе появился и встревоженный настоятель – епископ Ювеналий. Ему удалось успокоить мечущихся монахов, и вместе с городовым владыка вошел сквозь клубы дыма в Знаменский собор. Для этого им не пришлось отпирать замки – железные двери церкви были выбиты взрывной волной, на месте окна зиял осыпавшийся проем. Позже пиротехники установят, что начинкой адской машины послужили примерно 500 граммов динамита.

По воспоминаниям одного из очевидцев, внутри собора пахло жженой серой, будто сам антихрист явился. «Внесли фонари, стали зажигать свечи, но они гасли от массы густого и едкого дыма. Весь обширный собор был засыпан обломками штукатурки, дерева, лепнины, материи… Стена дала трещину. Массивный подсвечник на 150 свечей — погнут и исковеркан… Пострадало почти все церковное имущество — лампады, аналой, ящик, в котором хранились святой крест, евангелие и облачения для совершения молебнов».

Зарыдав от горя, епископ Ювеналий пошел к церковной сени, где была помещена святыня. К изумлению всех присутствующих, он извлек из покореженного киота совершенно нетронутую взрывом икону Богородицы. Уже на рассвете к монастырю стеклись тысячи взволнованных курян, был отслужен благодарственный молебен о спасении родной святыни.

Целых три года полиция Российской Империи безуспешно искала злоумышленников, совершивших взрыв в Курском Знаменском соборе. Наконец, один сиделец харьковской тюрьмы донес начальству, что некий арестант похваляется тем, что он когда-то изготовил и взорвал бомбу в церкви. Это был Уфимцев, задержанный полицией на сходке эсеров-максималистов. Своей вины во взрыве 1898 года он не отрицал.

Уфимцев рассказал, что пришел на вечернее богослужение в канун празднования Знаменской Курской-Коренной иконы и под видом подарка (опять, как и в случае с соседом) положил у подножия киота завернутую в холстину бомбу – «чтобы наверняка уничтожить икону». Никто не обратил на это внимания, потому что обычай делать подношения иконе издавна бытовал у местных крестьян.

Царь пожалел, монахи помирились

Были арестованы и юные сообщники Уфимцева – студент и двое учащихся реального училища Курска. Но строгого наказания подрывники избежали. Ввиду их молодого возраста, а также - отсутствия пострадавших, было решено «дело к судебному расследованию не обращать». 26 декабря 1901 года император Николай II лично повелел выслать обвиняемых в отдаленные губернии под надзор полиции: Уфимцева на пять лет в Акмолинск, остальных – на два года в Восточную Сибирь.

Максим Горький, сочувственно наблюдавший за следствием, послал Уфимцеву в подарок большой набор слесарных инструментов, чтобы «народный умелец» имел на чужбине верный кусок хлеба. Буревестник революции называл Уфимцева «поэтом техники» и своим другом (спустя годы он посетит Уфимцева в Курске). Леонид Андреев посвятил Уфимцеву пьесу «Савва», где главный герой – «молодой бунтарь с замечательной душой и мятущимся сердцем» - взрывает прославленную русскую икону. Пьесу сначала запретили, затем, в 1906 году, разрешили к постановке, и она с успехом шла как в России, так и в Германии.

Именно тогда, в 1906-м, Уфимцев с высоко поднятой головой вернулся в Курск. Он не боялся народного гнева и был абсолютно прав: курская общественность встретила его восторженно. По воспоминаниям современников, Уфимцев пользовался бешеным успехом среди барышень-курсисток. И не только среди них: когда, благодаря подаренному Горьким инструменту, Анатолий Георгиевич открыл слесарную мастерскую, у него не было отбоя от клиентов из среды простого народа и купечества. Все жаждали сделаться заказчиками «того самого бомбиста».

В 1911 году монахи Коренной пустыни, куда ежегодно, как и ныне, совершался крестный ход с чудесно спасшейся Знаменской иконой, приобрели у Анатолия Уфимцева бензиновый двигатель для хозяйственных нужд. Несколько недель «поэт техники» жил в обители и обучал монахов управляться с мотором. Он нормально ладил с черноризцами, прекрасно осведомленными о личности поставщика. В том же году в Петербурге под патронажем внука императора Николая I, великого князя Александра Михайловича, открылась «Международная воздухоплавательная выставка». По ее итогам царственный попечитель наградил Анатолия Уфимцева большой серебряной медалью за его 6-цилиндровый двухтактный двигатель для аэроплана. И ведь знал, кого награждал…

Бомбист, едва не уничтоживший великую святыню Отечества, оставался вполне рукопожатным и даже почтенным гражданином. С одной стороны, все это, безусловно, говорит о высокой степени либерализма тогдашнего российского руководства, с другой – о необычайной лояльности самых разных слоев общества по отношению к тем, кто подрывал его вековые устои.

При советской власти Уфимцев строил ветрогенераторы – один из них, 42-метровый ветряк, по сей день высится в Курске как памятник технической мысли. Занимался Анатолий Георгиевич и двигателями внутреннего сгорания. Куряне по сей день с уважением и любовью относятся к своему земляку – его именем названа одна из улиц в историческом центре города. Она до 1950 года носила имя здешнего купца Первышева – в знак благодарности ему от горожан за финансирование строительства Сергиево-Казанского собора (ныне – кафедральный). Теперь улица названа в честь того, кто взрывал церковь в родном Курске.

На этой улице Уфимцев жил с рождения и умер в 1936-м. В 56 лет Анатолий Георгиевич заболел туберкулезом и по совету некоего «знатока», в надежде на «чудесное исцеление», шприцем ввел себе в вену женское грудное молоко. Смерть наступила незамедлительно.
Подлинник Курской-Коренной иконы Знамения Божией Матери ныне пребывает в Ново-Коренной пустыни под Нью-Йорком – святой образ покинул Отечество в 1920 году вместе с остатками Добровольческой армии Деникина. В современной России десятки храмов и монастырей посвящены Знаменской иконе. Восстановлен Знаменский монастырь Курска, древняя Коренная пустынь. Почитается чудотворная икона и в Беларуси – так, например, Знаменская церковь действует в Витебске.