Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

12.07.2017

Язеп Дроздович: жизнь белорусского Да Винчи

Художник и астроном, пацифист и литератор, умерший в нищете, и лишь спустя многие десятилетия снискавший славу гения (часть 2).

Фото: Язепа Дроздовича часто изображают на картинах современные белорусские художники. Фото: Вадим Шерстеникин

Окончание. Начало читайте здесь.

«Старана ты мая старадаўняя»

После возвращения в родные места – на Дисненщину – Дроздович ухаживает за больной матерью, но ее возраст и тяжелая жизнь играют свою роль: Юзефа умирает. Сын хоронит ее недалеко от Германовичей, а сам пытается забыться, долго бродя по полям в любимых с детства местах. Этот период играет огромную роль в становлении Дроздовича как человека искусства: ему больше не интересны столичные дрязги и действующий политический строй.

33-летний Язеп ходит по домам зажиточных односельчан и собирает деньги на обустройство социальной и культурной жизни. Сначала открывается начальная школа – первая в стране, преподавание в которой ведется на белорусском языке, потом – небольшая библиотека, следом – любительский театр.

1.jpg

Юзефа Дроздович умерла на Дисненщине в 1921 году. Фото: Вадим Шерстеникин


Впрочем, школу польские власти быстро прикрыли, объявив вне закона. Тогда Дроздович запирается дома и пишет два исторических романа с использованием богатого белорусского фольклора – «Гарадольская пуща» (по мотивам своей юношеской повести) и «Трызна мінуўшчыны» (художественная летопись Беларуси с VI по XX века, рассказываемая от имени народного песенника и борца за справедливость Баяна, прообразом которого был сам Дроздович). Ни один из них не был в итоге закончен, более того – до наших дней сохранилась лишь малая часть рукописей. О высоком стиле «Трызны» можно судить хотя бы по ее первым строкам:

Старана ты мая старадаўняя,

Ты была для нас колись слаўная,

У сям’і славян як дастойная,

Незалежная, самастойная…

2.jpg

Язеп Дроздович в 20-х много времени посвящал зарисовкам родных мест. Фото: Вадим Шерстеникин


Экспедиция в Полесье

В 1924 году Дроздович снова устраивается учителем рисования, на этот раз – в Радошковичскую школу. Но вольнодумный белорус раздражает польскую администрацию. На новой работе художник не продержался и года. Впрочем, у этого увольнения есть и другая версия. Поговаривают, что Дроздович тогда влюбился в местную красавицу Веру Снитку. Все бы ничего, только мужем Снитки был Бронислав Тарашкевич, автор первой белорусской грамматики и глава крупнейшей партии  - Белорусской крестьянской громады, в которой насчитывалось 120 тысяч человек. Получив от Снитки отказ, Дроздович нарисовал злобный шарж: Тарашкевич скачет на коне, сидя лицом к хвосту. Вера Андреевна вступилась за мужа и пожаловалась на художника основателю гимназии, а по совместительству – сенатору польского сейма. После этого судьба скромного учителя рисования была решена.

Узнав о судьбе товарища, на помощь Дроздовичу приходит Научное белорусское товарищество в Вильно. В 1926 году Язепу организуют длительную командировку на Пинщину для сбора в Полесье этнографических и лингвистических материалов. В этот период Дроздович создает десятки зарисовок: дома, местные жители, предметы быта, национальная одежда. Как считают некоторые исследователи, именно та поездка стала толчком для многих и многих картин, которые белорусский Да Винчи напишет в следующие 30 лет.

1.jpg

На Пинщине Дроздович создает десятки зарисовок местных жителей и быта. Фото: Вадим Шерстеникин


После возвращения из Полесья, Дроздович посылает все собранные материалы в Институт белорусской культуры Академии наук. Позднее ему даже выпишут премии за две серии рисунков, которыми придутся весьма кстати. А пока вернувший себе вкус к живописи художник пишет первый в Беларуси портрет Франциска Скорины.

Первый в Беларуси портрет Франциска Скорины Дроздович написал в 1927 году


Космовизии

К концу 20-х годов Язеп Дроздович снова оказывается в Вильне. В ясные ночи он подолгу смотрит на звезды, а потом ему снятся странные сны о далеких мирах и населяющих их существах. Дроздович вспоминает о главном увлечении своего детства – астрономии, и создает шедевры, которые нынешние его поклонники разглядывают в первую очередь: в начале 30-х практически одновременно появляются серии полотен «Жизнь на Сатурне», «Жизнь на Луне» и «Жизнь на Марсе», а также книга по астрономии на белорусском языке «Небесные беги», изданная в Вильне на те самые премии от Академии наук.

Рисунок из книги "Небесные беги"


Художник был уверен, что Земля и Марс оборачиваются вокруг своей оси за 24 часа, а наклоны их осей одинаковы. Такие же пары, по его мнению, формировали Сатурн и Юпитер, Уран и Нептун. Кроме этого очевидного заблуждения, остальные расчеты Дроздовича были настолько математически верны, что спустя несколько десятилетий человечеству, вооруженному телескопами и уже побывавшему в космосе, осталось только подтвердить их справедливость! Художник, кстати, это предвидел, написав через несколько лет в своем дневнике: «О своем говорю — придут времена, найдутся люди, которые смогут все это, написанное мною, воплотить, проверить, да и напишут — а все ж таки правду он писал, так и есть!».

Тогда, в 30-х, на работу Дроздовича в Академии наук не обратили никакого внимания. Хотя белорус даже приложил к своим расчетам точный рисунок с описанием принципа действия многоступенчатой ракеты. Он верил тогда, что рано или поздно люди обязательно окажутся в космосе, высадятся на Луне и планетах Солнечной системы, вступят в контакт с инопланетянами. Именно внеземные цивилизации Дроздович считал прародителями жизни на Земле: «А что касается «общего отца народа Земли», то я назвал бы таким родителем не легендарного библейского Адама, а саму Природу, которая и на других планетах нашей Солнечной системы почти такая же, как у нас на Земле, с такой же творческой поступью ...»

4.jpg

Несколько космовизий Язепа Дроздовича выставляются в музее в Германовичах. Фото: Вадим Шерстеникин


Что касается картин, то именно в них окрепла свойственная Дроздовичу-художнику черта: необычайно большие, в чем-то даже наивные глаза всех изображенных персонажей. Пейзажи далеких планет поражают выверенными геометрическими формами, но в них все равно присутствует что-то земное и до боли знакомое.

"Встреча весны на Сатурне", 1932


Когда Германия только-только оказывается на пороге катастрофы, которую спровоцируют нацисты, чуткий художник картины «Дух зла» и «Дух тьмы», словно предрекая те беды, которые принесут миру амбиции Гитлера.

"Дух зла" Дроздович написал после прихода нацистов к власти в Германии


«Не знаю, как жить, что дальше будет»

Переживая подъем, как художник, Дроздович опускается все ниже в социальном плане. Он возвращается на Дисненщину к брату, но окончательно становится странствующим художником. Свой дом у него есть, но он предпочитает ночевать у селян, а летом – под открытым небом. Одинокая жизнь, в которой так и не нашлось места любви, отсутствие постоянного места жительства и бесконечные скитания погружают его в нищету. Картины не продаются, зато хорошо расходятся дываны - расписные ковры на ткани, которые безумно нравятся неприхотливым сельским жителям. Впрочем, им и самим нечем платить художнику, и тот принимает в качестве гонораров еду. В своих дневниках он вспоминает, как однажды пустил заработанный кусок творога на приготовление грунта для холста. Уже после Дроздович задается вопросом: «А может, стоило его съесть?».

5.jpg

Дываны Язепа Дроздовича пользовались популярностью у жителей Дисненщины. Фото: Вадим Шерстеникин


«А работы на хлеб ниоткуда нигде не слышно. Сам не знаю, как жить, что дальше будет. Погода пасмурная, окно низкое, в доме темно и тесно. Думал взяться за рисование, да невозможно. День короткий, да и тот нельзя использовать», - пишет Дроздович однажды в своем дневнике.

Но все же, несмотря на постоянную нехватку денег, Дроздович всегда элегантно одет: на нем белый аккуратный костюм, а в руках - трость, сделанная своими руками из найденного в лесу корня или подвернувшейся мощной ветки. Когда художник шел из одной деревни в другую, весть об этом моментально разлетелась промеж детворы: и вот его уже встречают, а он рассказывает сказки и потешные стишки, которые узнал в детстве от матери.

Дроздович по старой памяти еще пытается где-то преподавать рисование, но в Советской Беларуси, особенно в глубинке, учителей нет вообще никаких, а замещать всех он один долго не может и снова возвращается к странствиям. Так проходят 30-е, а потом начинается война, противная Дроздовичу до глубины души. Он надолго запирается у своего друга Янки Почупки, и продолжает много писать. Возвращается к теме Франциска Скорины и создает серию тематических портретов.

В начале 40-х Дроздович возвращается к теме Франциска Скорины. Фото: Вадим Шерстеникин


«Места своего найти не смог. Разбрасывается, мечется»

После войны активность Дроздовича идет на спад. Он почти не пишет картин, а основным его источником заработка остаются дываны да трости. Уже в конце того десятилетия Язеп Нарцизович пишет очередную астрономическую монографию - «Теория движения в космологическом значении», в которой пытается ввести определение «ператваральных зон», под которыми подразумевает то, что сейчас называют черными дырами. В 40-х к этой теме, понятно, никто и близко не приближался, а потому работу отказались публиковать и в Минске, и в Москве.

2.jpg

Художник делал трости своими руками из найденных в лесу корней деревьев или больших веток. Фото: Вадим Шерстеникин


После этого художник окончательно теряет волю к жизни и начинает много пить. В 1954 году его находят на дороге селяне, отправляют в больницу в Подсвирье, но там ослабевший от многолетних скитаний организм Язепа Дроздовича сдается окончательно. Его хоронят в Лепнянах, в нескольких сотнях метров от несуществующей деревни Пуньки, где когда-то маленькому Язепу читала белорусские сказки его мама. В день памяти к могиле до сих пор приходят художники и местные жители, многие из которых еще помнят «чудака, который все время смотрел в небо».

7.jpg

У могилы Язепа Дроздовича каждый год собирается творческая интеллигенция Дисненщины. Фото: Вадим Шерстеникин


«Это самобытный и талантливый человек. К сожалению, в наших условиях жизни он не смог найти своего места. Разбрасывается, мечется. Оригинальные его картины, написанные тушью, акварелью и маслом, не только удивляют своим видением мира, но и заставляют задуматься на темы еще не разгаданные, что окружают человека», - напишет в своих воспоминаниях о Дроздовиче его приятель, поэт Максим Танк.

Но лучшей похвалой художнику после его смерти стал эпизод, приключившийся в одном из минских музеев, который посетил с визитом директор Лувра. Проходя мимо картин знаменитых белорусских мастеров, он надолго остановился у полотен Язепа Дроздовича. А отойдя, отметил задумчиво, что этот художник находится вне всяких стилей и направлений.

Вениамин Лыков