С оружием в руках, нередко отдавая последний кусок хлеба, защищали город в тяжелые времена учащиеся ремесленных училищ, приехавшие в город на Неве из братской республики.

В октябре 1940 года в Ленинградские ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО) прибыло поступление из Белорусской ССР. В Союзе такая практика считалась нормальной: подростки тысячами перемещались по стране. Сначала осваивая профессию, а потом находя ей наиболее достойное применение. Вслед за первой партией последовала вторая, третья, и так – до первых чисел июня 1941 года. Всего – 24 тысячи человек в возрасте от 14 до 16 лет. Страшная статистика блокадного города утверждает, что выжил из них лишь каждый второй…

«На этих станках вы будете работать»

Грандиозные планы пятилеток, составлявшиеся в Советском Союзе, подразумевали строительство многих крупных объектов промышленности, народного хозяйства, просто инфраструктуры. Квалифицированных кадров тотально не хватало, а потому 2 октября 1940 года Президиум Верховного Совета издал указ «О государственных трудовых резервах». Он предписывал создание ремесленных училищ и школ ФЗО в крупных городах страны Советов. Ребятишек набирали из числа школьников во всех райцентрах страны, и в Белорусской ССР это начинание было встречено с особым энтузиазмом.

В надежде получить профтехобразование в Минск из белорусской глубинки приехали почти 50 тысяч подростков! Мест в училищах на всех не хватило, зато они были в Ленинграде. Около половины юношей и девушек – 24 тысячи человек – отправились в город на Неве.

- Когда на завод пришли (Кировский), впечатление было такое, что мы попали на другую планету. Огромные цеха… Везде станки, шум… Нам все хотелось потрогать. Но нам сказали: «Подождите, осматривайтесь, привыкайте, на этих станках вы будете работать! – вспоминает один из учеников.

Кировский завод, Охтинский химкомбинат, Политехнический институт – учеба у станков и в аудиториях шла на протяжении девяти месяцев, пока не началась война.

Вести с родины

В первые дни после атаки немцев на Советский Союз кадровые работники предприятий практически всех отраслей массово начали уходить добровольцами на фронт. Так случилось и в Ленинграде, а к работе в тылу приступили вчерашние ученики – те самые подростки из белорусских деревень.

К станкам они вставали бок о бок с ленинградскими сверстниками и женщинами, всеми, кто мог хоть как-то работать на благо страны и на нужды победы. Обычная рабочая смена летом 1941-го составляла 12 часов, средняя – 14. Когда с родины начали поступать тревожные известия об оккупации родных мест, тысячи человек пали духом.

- Дети очень сильно переживали, когда узнали, что немцы оккупировали Белоруссию, - приводятся воспоминания одного из работников интерната в книге «Светлая память ремесленникам». - Бывало, дежуришь ночью в интернате, слышишь – плачет. Подсядешь на кровать, успокаиваешь – вроде бы заснул. Это в начале войны. А потом они возмужали и уже не плакали.

«Когда совсем было нечего есть - питались ремнями»

Они шли в неизвестность навстречу голоду и болезням. Блокаду города переживали сообща. Болванку, которую раньше ставили на станок двое, теперь тащили ввосьмером. Когда наступил самый тяжелый период – зима 1941-1942 годов, ремесленники жили в комнатах по 20 человек. Вместе грелись в тридцатиградусные морозы, вместе искали пропитание. Те, кто оставался еще в относительно хорошей физической форме, ходили за сахаром к разрушенным Бадаевским складам.

- Между обломками конструкций ходили, ползали на коленях одинокие фигуры. У каждого через плечо висела сумка от противогаза, - рассказывает блокадник П.Г. Петухов. - Это ремесленники. Небольшим ломиком они откалывали куски земли, смоченные сахаром, набивали ею сумки и тянули в интернат. Затем кидали кусок земли в котелок, заливали водой, подогревали. Когда жижа оседала на дно, осторожно сливали сладко-горькую субстанцию в кастрюлю и по полмиски делили между больными товарищами.

- Когда совсем было нечего есть - питались ремнями. Резали их на кусочки, варили. Причем строго вели учет, сколько кусочков положить в котелок, - делится страшными воспоминаниями один из тех ремесленников Арсений Люцко.

Выжил каждый второй

В годы блокады в Ленинграде пытались выжить, но оттого только раньше взрослели и сильнее мужали. Вторую зиму, несмотря на некоторые улучшения с продовольствием, многие решили в городе не пережидать. По Дороге жизни многие пытались покинуть северную столицу – под прикрытием ночи, уложенные в ряды на дне грузовика, под рвущимися немецкими снарядами. Те, кому удавалось, нечасто отправлялись в тыл. Большинство с оружием в руках шли на передовую – освобождать Белоруссию. Тот же Арсений Люцко дойдет с Красной Армией до Вены, а были и те, кто принимал участие в боях за взятие Берлина.

Оставшимся же в Ленинграде приходилось уповать на собственные силы, да на скорейшую подмогу вчерашних соседей, с которыми делили жалкие остатки матрацев, а сейчас они были где-то далеко, били фашистских оккупантов.

- Каждое утро просыпаешься и смотришь: Миша живой - хорошо. Петя живой - хорошо... Того, кто умер, вместе с кроватью перетаскивали в другую холодную комнату, - вспоминает Владимир Павлюкевич, который оставался в городе до 27 января 1944 года.

Всего блокаду смогли пережить лишь половина из 24 тысяч белорусских подростков, восхищавшихся в октябре 1940 года наличием уличного освещения в Ленинграде, красотой и оснащенностью местных фабрик. Остальные умерли или от ран, или от болезней, или от холода. Подвиг белорусов, внесших колоссальный вклад в работу тыла, заводов, снабжавших фронт и помогавших ленинградцам нередко ценой собственных жизней, увековечен памятной стелой на Пискаревском кладбище города.

Вениамин Лыков