Летом 1944 года Красная Армия одержала одну из важнейших своих побед в Великой Отечественной войне – выбила немцев из Минска.

«Сбросьте с самолета хотя бы карты местности, или вы уже списали нас?» - последняя радиограмма из Минского «котла». На нее даже не ответят. Про сто пять тысяч своих солдат фашистское командование предпочтет просто забыть.

До лета 1944-го боев в Беларуси Генштаб сухопутных войск Третьего Рейха не мог себе и представить. В Беларуси у немцев был глубокий тыл. Нападений там не ждали ни после нескольких серьезных поражений, главным из которых стала Курская дуга, ни после начала продвижения Советских войск на запад. Основные силы фашисты стянули на Украину, именно там ждали удара Красной Армии.

А между тем, уже несколько месяцев Советский Союз стягивал войска к другому месту. Передвижения Красной Армии впервые в истории были настолько незаметными. В светлое время суток сотни танков уводили от линии фронта вглубь страны. При наблюдении с воздуха у фашистов создавалось впечатление, будто армия готовится уйти в глухую оборону.

Но все менялось ночью. Тысячи единиц техники пробирались к белорусской границе. Ехали строго с выключенными фарами, а чтобы водители не сбивались с пути, по обочинам дорог ставили белые столбы. Задние борта и капоты красили белой краской, видно машины было лишь с земли, да и то лишь на близком расстоянии. На рассвете каждого дня экипажи должны были полностью замаскировать технику.

Несмотря на все меры предосторожности, до самого начала Белорусской операции советское командование терзалось сомнениями.

Точная численность противника была неизвестна; оставалось только догадываться об истинных масштабах той деятельности, которую развило местное подполье; неизвестна была возможная судьба жителей минского гетто (крупнейшего на территории Союза и одного из самых крупных в Европе) и концлагерей вблизи города.

Да и вообще, в Москве многим казалось, что о подготовке такой крупной операции вражеская разведка просто не могла не узнать. Однако cтратеги Третьего Рейха за Беларусь не волновались. Бдительность немцев усыпило небольшое (в сравнении с другими восточноевропейскими городами) число диверсий против немецкого командования.

Фельдмаршал Буш, который командовал группой армий «Центр», был настолько уверен в безопасности Минска, что за три дня до начала операции «Багратион» отправился в отпуск…

Драки за право первым отступить

28 июня 1944-го. Операция «Багратион» в самом разгаре. С боями к Минску пробиваются третий и второй Белорусские фронты, правое крыло первого Белорусского при содействии первого Прибалтийского фронта.

Четвертая немецкая армия к тому времени зажата с двух сторон. Фашисты решают отступать к Минску. Но под их контролем остается всего одна дорога и лишь один мост через реку Березину. У переправы собирается многокилометровая очередь. Отряды СС не могут навести порядок. Аварии, драки, паника - немцы дерутся между собой за возможность скорее перебраться на тот берег, скорее сбежать от наступающих русских.

Сражения за десятки белорусских деревень ожесточенные только вначале. Потом они уже напоминают бег двух марафонцев, в котором наступающие советские войска неожиданно оставляют в собственном тылу не успевающих отступать деморализованных и часто безоружных фашистов!

Подвижные отряды Красной Армии уже в ста километрах от белорусской столицы, тому, что осталось от группы армий «Центр», до города остается больше ста тридцати километров. В немецкой ставке в эти дни энтузиазма и ложного оптимизма уже не испытывают. Становится ясно, что Минск возьмут за считанные дни, и приоритетная задача – отступление и удержание более западных регионов Беларуси.

«По данным белорусских партизан, действовавших в районе Минска, нам стало известно, что сохранившиеся в Минске Дом правительства, здание ЦК партии Белоруссии и окружной Дом офицеров спешно минируются и готовятся к взрыву. Чтобы спасти эти крупнейшие здания, было решено ускорить движение на Минск танковых частей и послать вместе с ними отряды разминирования», - писал потом в воспоминаниях маршал Георгий Жуков.

Фашисты, занимавшие город, начинают эвакуировать свои учреждения, раненых и персонал. Каждую дорогу, по которой Красная Армия может попасть в Минск, минируют. Спешно переброшенные из Польши полки СС вместе с солдатами занимают рубежи обороны. Отступающая немецкая армия начинает напоследок бомбить город силами авиации.

- Когда наши уже освобождали Минск, немцы начали очень страшно бомбить город. Даже уже когда наши войска были здесь, в Минске, так они здесь и стреляли, и бомбили, это ужас был. В общем, ад настоящий, - вспоминает безымянная жительница города.

Кто сдал Минск – тот и освободит!

В этот момент на минский фашистский гарнизон сваливается еще одна проблема – атаки в тылу. Белорусские партизаны – это не просто горстка разрозненных отрядов. Это тридцатитысячный фронт, который подрывает уходящие из Минска эшелоны, захватывает переправы на реках, срывает угон в Германию жителей СССР.

Белорусский партизанский штаб располагал такими силами, что смог бы и сам штурмом взять Минск. План самостоятельного захвата и удержания города «лесные бойцы» предоставили ставке за несколько дней до Минской операции. Руководство от него отказалось. Раз Красная Армия оставила три года назад Минск, она и должна его освободить.

Грохот гусениц первых танков в Минске услышали еще в три часа ночи третьего июля. Чтобы оказаться у границ города, советские танкисты и саперы предприняли стокилометровый бросок. Уже у самой цели оказалось, что мимо заградительных сооружений не проехать. В ночь перед боем вместо отдыха советские танкисты строят проходы в противотанковых рвах, вручную расчищают себе путь к Минску...

Герои Минской операции

Младший лейтенант Дмитрий Фроликов возглавлял разведгруппу, которая первой вошла в Минск. За несколько дней до этого экипажи танков его взвода взяли под контроль важную транспортную развязку на дороге Москва-Минск, уничтожив попутно полторы сотни немецких машин и подбив два танка! Спустя еще сутки взвод Фроликова разобьет отступающую немецкую автоколонну из 170 машин с высокопоставленными офицерами вермахта и спалит дотла еще восемь танков противника.

Его танк не только сумел с боем пробиться к центру города, но и раздавил немецкую противотанковую пушку, два зенитных орудия и самоходное орудие «Фердинанд», обеспечив тем самым вход в город другим машинам наступающей Советской армии. Остальные три экипажа из его разведгруппы с этого задания не вернулись. Сам Фроликов погибнет в бою всего за три месяца до капитуляции Германии…

Тем временем, Гитлер лично обращается к Минскому гарнизону и говорит о необходимости удержать город. Но силам Советской армии в городе противостоят лишь две тысячи человек.

Красная Армия входит в Минск ранним утром, и уже к ночи весь Союз облетает новость о свободной от фашистов столице Беларуси. Впрочем, и в этой легкой, на первый взгляд, операции нашлось место подвигам. Одним из первых танков, сумевших прорваться к силам противника, была машина старшего лейтенанта Федорова. Оказавшись в окружении фашистов, танк был подбит. Водителю - сержанту Бессольному - перебило ноги. Гусеницы танка заклинило, двигаться дальше он не мог. Зато башня уцелела, благодаря ей Федоров почти целый день отбивался от окружавших его фашистов. Когда и ее заклинило от пушечного выстрела, старший лейтенант затаился. Он дождался, когда автоматчики подобрались поближе к танку, и забросал их гранатами. Так экипаж продержался несколько часов, а с наступлением темноты Федоров взвалил на плечи раненного товарища и вместе с ним сумел пробраться к своим!

Вместе с боевыми частями в освобождении города принял участие и корреспондент «Красноармейской правды» Александр Твардовский. О пепелище на месте прошлой счастливой мирной жизни он напишет свое знаменитое стихотворение «Ушли в хлеба траншеи, ходы…». На окраине Минска Твардовский попадает в лагерь военнопленных. Начальник лагеря знаменитому корреспонденту дарит трофейную немецкую авторучку и часы. Но Твардовский отказывается: «Благодарю, но часы у меня есть, а фашистской ручкой «Теркина» писать не хочу»…

«Поражение, превзошедшее сталинградское»

У окраины города бои будут идти еще десять дней. К востоку от Минска - в лесах и болотах - завязла огромная группировка немцев. Перемешавшиеся остатки пяти корпусов двух немецких армий отрезаны от остальных сил. Сто пять тысяч бойцов остались без снабжения, боеприпасы на исходе, котел насквозь простреливается артиллерийским огнем, не говоря уже об авиации. Почти все командование успело сбежать на запад.

Немцы раз за разом пытаются прорвать окружение, причем в атаку идут с одним лишь холодным оружием.

«В условиях быстрого продвижения наших войск на запад было невозможно создать мощную систему укреплений, блокирующих вражескую группировку по всему обширному району, и это давало гитлеровцам какой-то призрачный шанс. Призрачный, поскольку группировка осталась у нас глубоко в тылу и подвергалась беспрерывным ударам. Но немногочисленные части противника ценой невероятных усилий иногда прорывались на отдельных участках, и тогда по прорвавшимся колоннам мощными силами работала наша штурмовая и бомбардировочная авиация до тех пор, пока колонны не переставали существовать», - пишет в своих мемуарах Герой Советского Союза, маршал авиации Георгий Зимин.

Пятого июня из минского «котла» гитлеровцы в последний раз попросят помощи. Ответом будет тишина в эфире. Поняв, наконец, что за ними не вернутся, исполняющий обязанности командующего армией принимает решение капитулировать. Он едет на звук артиллерийского огня и выходит к русским солдатам с поднятыми руками. То же самое он советует сделать и остальным частям. Однако его мало кто послушает. Зачистка «котла» закончится лишь 12 июля. Семьдесят тысяч немцев погибнут, тридцать пять попадут в плен.

Операция «Багратион», частью которой и было освобождение Минска, считается одной из самых крупных военных операций за всю историю человечества. После боев за белорусскую столицу немецкая группа армий «Центр» фактически перестала существовать. Хватило двенадцати дней, чтобы нанести ей это поражение. В немецкой обороне пробита брешь в 400 километров. И хотя Третий Рейх еще достаточно силен, после разгрома под Минском ему не удастся одержать ни одной крупной победы.

«В течение лета и осени 1944 года немецкую армию, - вспоминал позже немецкий генерал Вестфаль, - постигло величайшее в ее истории поражение, превзошедшее даже сталинградское… Лишь рассеянные остатки 30 дивизий избежали гибели и советского плена».

Освободителей встречали картошкой

В освобожденном от оккупации Минске люди еще несколько дней праздновали победу. Но это был далеко не тот Минск, который Рейх захватил три года назад.
Вот что написал Герой Советского Союза полковник Станислав Ваупшасов, добравшийся до Минска через три дня после освобождения города:

«Город кое-где горел, центр фашисты превратили в руины. Несмотря на позднее время, на улицах было полно народу. Партизан обнимали, целовали, дарили цветы. Только не преподносили хлеба-соли, потому что ни того, ни другого у минчан давно не было и в помине. Питались они в основном картошкой на воде. Местами раздавалась перестрелка. Это бойцы выбивали уцелевших оккупантов».
После немецкой оккупации в центре города неразрушенными остались всего семьдесят зданий. Каждая дорога и каждый дом буквально напичканы взрывчаткой. Минеры обезвредят около трех тысяч авиабомб, трехсот фугасов, тысячу мин.

Из двухсот пятидесяти тысяч минчан, живших здесь до войны, возвращение Советской армии увидели лишь тридцать семь тысяч мирных жителей…